Психушка
Утром вышел в коридор и громко крикнул: Всё будет хорошо!
- Как скажешь, начальник! - хором ответили санитары психбольницы...
Утром вышел в коридор и громко крикнул: Всё будет хорошо!
- Как скажешь, начальник! - хором ответили санитары психбольницы...
Ухх... лучи сочувствия.
Я два раза был на грани, но оба раза мне хотелось замаскировать всё под несчастный случай.
В итоге первый раз обделался некоторыми травмами и тремя месяцами больничного, второй раз передумал и решил не доводить начатое до конца.
От желания кровь пускать ушёл в донорство, в принципе оно немного бодрит и придает некий смысл жизни. Стигматы на руках слишком много проблем могут создать, а белые точки на сгибах руках едва ли кто-то заметит.
Ах да, одним из главных факторов, который уменьшил желание выпиливаются, было прекращение общения с родственниками.
Сейчас в принципе я самостабилизировался - хорошая работа, любящая жена, крамольные мысли гоню, упахиваясь физически.
Хочется воткнуть в себя что-нибудь, заставляю потерпеть, не поддаваться эмоциям, потом иду туда, где в меня втыкают иглу, и я залипаю на льющуюся из меня кровь.
У меня была попытка самоубийства в 9 классе. Полная семья, нормальные отношения с родителями. Вот только в школе меня ненавидели. Одноклассники и учителя. Жирная, в очках, не лижу жопы, держусь отдельно от всех - неудивительно.
Прогуливала школу и понимала, что всю мою жизнь мне придётся либо улыбаться и притворяться нормальной, либо конфликтовать с многочисленными дебилами и идиотками. Я выбрала сдохнуть. Попытка провалена. В палате лежала с такими же, как и я. Многие повредились гораздо сильнее. Все относились по-доброму. Причину назвала другую, чтобы поменьше общаться со врачами.
Сейчас понимаю, что жестоко бросать родителей одних, я единственный ребёнок в семье.
Никаких отношений, никаких привязанностей. Я просто наслаждаюсь жизнью, насколько это возможно в моём случае.
Меня держат только ответственность и трусость.
Умирать было страшно.
Самоповреждение - это мой способ сбросить агрессию и напряжение. Больше ничего не помогает, никакие спорты, дыхания, рисования и бздения. Если вы попробовали пустить себе кровь один раз, то всё остальное словно дрочка рядом с хорошим сексом.
Не ношу открытую одежду - шорты, юбки выше колена.
Однажды была так зла, что вышла в -35 без перчаток подышать. Теперь руки как у гарпии.
Родителям тогда наврала, что это всё из-за ГИА, стыдно за ложь. Меня водили к психологу. Тогда не знали большой разницы между психологом и психотерапевтом. В больнице прописали таблетки, которые я не пила, а копила для очередной попытки. Чувствовала себя умственно неполноценной в процессе общения с психологом. Она, кажется, понимала, что я притворяюсь, и в одну встречу рассердилась на меня и сказала "представь, что на стуле твой ребенок, ты что оставьшь его одного!?". Мне стало так смешно, человек с образованием и такие банальные аргументы. Больше я ни к психологам, ни к психотерапевтам не пойду.
Лет в 20 рассматривала этот вариант, но послушала, что говорят людям в кризисных центрах, как отговаривают самоубийц.
Смеялась. Религия, этожижизнь и прочая чушь. Разговаривают, как с даунами. А эти люди не дауны, они просто поняли, что дальше изо дня в день это дерьмо так и будет тянуться, и будет всё хуже и хуже, и решили больше не улыбаться фальшивой улыбкой и окончить всё разом. Большинство из тех, кто это читает, даже в душе не ебёт, каких сил требует решиться на самоубийство. Кишки трясутся от страха, кажется, что можно отложить это, что всё исправится. Глупые надежды на чудо.
Жалею иногда, что не умерла в тот день. Второй раз тяжело, когда уже знаешь, что всё не так просто и быстро. Я очень много вру - не люблю, но это вынужденная мера. Грубые и невоспитанные люди вокруг задают слишком много вопросов, честный ответ на которые им не нужен.
Человек смертен, и мы все умрём в любом случае. Ничего сверхъестественного на приёме вам не скажут. Будут вновь и вновь ковырять ваши больные места, чтобы заработать на вас денюжек. Таблетки затуманят ваш разум, бонусом вы можете разжиреть, а то и хуже - фарминдустрии выгодно посадить как можно больше людей на таблетки. Если бы я снова разжирела, то однозначно легла бы под поезд, благо, идти недалеко.
Время не лечит, оно делает боль привычной. Теперь приходится резать глубже и бить сильнее.
Собираюсь найти работу на крайнем Севере или в другом месте, чтобы однажды уйти и раствориться в природе.
По немногочисленным просьбам пилю продолжение. В принципе многое я описало здесь Я вернулась или бытность моя в Сухаревке
Но там суховато, и я напишу ещë.
Итак, я остановилась на том, что попала среди ночи в палату, полную спящих девчëнок. Утром меня, как вновь прибывшую, подробно опросили - кто я такая и как сюда попала. В палате было всего девять человек, и называлась она, как я узнала позже, аквариумом за по, что по одной стене были окна в коридор.
Ещë я узнала, что попала в первое отделение, что лежать мне тут минимум неделю - некоторые девчонки говорили, что они тут лежат десятый день.
В палате не было туалета, и чуть что приходилось стучать в дверь и дожидаться медсестры.
Прямо в палате у меня взяли кровь из вены. Потом сводили на осмотр невролога.
Привезли завтрак. За небольшим столиком всё не умещались и кто-то ел на кровати. Потом за мной пришёл психолог. Еë интересовало то, как я суда попала. В конце концов я разревелась и она меня успокаивала.
В принципе в первом отделении было скучно. Мы либо болтали, либо играли в игры, принесëнные родителями. Можно было попросить книгу - но тут как повезëт, медсестра принесëт на свой усмотрение. Ещë можно было попросить пазлы.
Кормили нас 6 раз в день и вроде не плохо - съедобно. Теакже можно было есть передачки от родителей, прошедшие строгий контроль - никаких чипсов, карамели, шоколада...
Телефонами (кнопочными, без камеры) можно было пользовался вес день. Главной сложностью было добится того, чтобы их поставили на зарядку. Или можно было звонить со стационарного. На ночь их забирали, как и очки.
На второй день мне стали давать таблетки. Следующие несколько дней я проспала, просыпаясь чтобы поесть.
Атмосфера в палате была дружелюбная. Я запомнила мою ровестницу-лезбиянку со следами тоннелей на ушах, попавшую сюда в третий раз (тогда я не подозревала, что побываю в Сухаревке столько же), озабоченную тринадцатилетку, с которой мы весело кидались тапками. Была моя тëзка с галюцинациями, которая всë время боялась, что еë не переведут (первое отделение - карантинное, из него разделяют по профилям), рассказывала, что у неë блат и расспрашивала про другие отделения. Когда еë перевели, мы вздохнули с облегчением.
Тем временем принесли ещë одну кровать и на стало десять. На ней лежала девочка с шизофренией, поругавшаяся с мамой.
Но мне не повезло. Я умудрилась заболеть. Я больных, увы, не переводят.
Меня положили в изолятор - небольшой бокс с туалетом(!). Помимо меня там было две девочки. И местная достопримечательность - яблоко, закинутое в дырку в потолке.
Я пролежала в перво отделении 13 дней.
Наконец меня перевели в трëшку - острое женское отделение 15-17 лет.
Тут уже было лучше - ≈ 30 человек на два класса, в классе сидит воспитатель. На обед ходили в столовую, в спальнях только ночь и тихий час. Я с начала ходила парочкой с девочкой, с которой познакомились с в изоляторе. Она сказала родителям, что хочет выйти из окна и еë положили. Всë время сокрушалась, что зря наврала.
По будням к нам приходили учителя. Мы получали оценки, и их признавали в школе. Но уроки были не сложными, получить хорошую оценку было не сложно, и, к тому же полу обязательными - никого силой не тащили.
Каждый вечер перед кефиром - последним приëмом пищи - мы строились на осмотр. Мы показывали руки, ноги, тело на предмет самоповреждений. Если их находили, то фиксировали, и врач увеличивал срок.
Кстати, забавно, что когда мне было плохо и поцарапалась ножницами во время стрижки ногтей, никто ничего не заметил🤷♀️
Перед новым годом желающие род руководством старшего воспитателя выступили с новогодней сказкой.
Потом подружку выпустили пере новым годом. Кто-то уходил, кто-то приходил. Меня не выписали, потому что надо было минимум 2 недели пролежать в отделении. А я лежала меньше.
Потом кто-то заболел ветрянкой, и у нас начался карантин. Во время карантина новеньких к нам не переводили и и количество наше снизилось до 15-20 человек. Это было очень уютно и кайфово.
На новый год у нас были конфетные подарки, которые высыпали на втором завтраке и каждый брал что хотел. А ещë при выписке подарили "преступление и наказание" Достоевского. К чему бы это?
Образоаалась довольно большая компания. Центром еë была "одуванчик" - девушка с жëлтым ёжиком на голове. Она перешла из дневного стационара. Рассказывала, что всë лето курила траву, и у неё началась шизофрения и галюны. Ей даже инвалидность собирались давать. У неë было полтора десятка проколов - пирсинг, и харизма.
Ещë была девочка, которую, как она говорила, положили по ошибке. Оказалось, она кому-то угрожала, порезала вену, но потом попыталась остановить кровь и вызвала скорую. Мол "я же одумалась".
Мы дней играли в уно и тайком пронесëнные запертные карты, а пере сном рассказывали анекдоты.
И наконец в начале января наступил день комиссии. Со смой побеседовала и провела несколько тестов ординатор, потом я предстала перед врачами и отвечала на вопросы. Как я сюда попала, какие планы, буду ли принимать таблетки...
Я прошла, и вечером уехала с мамой, надеясь больше никогда туда не возвращаться... Да-да, конечно)
Что мне больше всего не понравилось, так это тушëная капуста с подливкой на ужин в воскресенье. А ещë, так как мне "повезло" Лежать в праздники, психолог дошла до меня только в последний день.
После выписки у меня начался период дикой активности - я делала всё уроки, дела по дому, запустила аквариум и всë с приподнятым настроением.
Как-то так. Могу написать про то, как легла второй раз.
Роскомнадзорнуться не так уж и просто.
В январе прошлого года добрался-таки до психиатра.
На фоне сложных.отношений как с родственниками, так и супругой, хроническая депрессия усилилась многократно. Добрый доктор поставил циклотимию, таблеточки, но сперва сказал, что по-хорошему, он бы хотел меня пару неделек в стационаре подержать, ну так, — там люди хорошие, персонал добрый, стресса нет, колюзе-режущих предметов тоже нет, таблеточки по расписанию.
Но нет, отказался.
Психотерапия и таблеточки помогли разойтись с супругой и оторвать контакты с семьёй на корню.
Ненадолго.
В конце лета пара лютых травмирующих ситуаций, и вот, у меня жменька триттико, ламотриджина и атаракса. Запиваем, ждём. 15 минут, полёт нормальный. Думаю, обидно, только захотел Роскомнадзорнуться, а тут такой облом.
И тут организм такой - ага! - и пошло. Началось с отказа ног. Ноги резко стали ватными. Дополз до кровати, пошёл основной приход. Ощущение, будто по всему телу по венам и капиллярам запустили потоки раскалённого железа, следующие часов 5 организм активно сопротивлялся всему этому безумию и дичайшей боли.
К концу прихода пришлось вызвать скорую, ибо непонятная ситуация. Приехали сначала обычный экипаж, они вызвали уже скорую психиатрическую. Добрые крепкие ребята помогли выволочь меня на улицу и отвезли в 1-ую градскую, где я отбрехался, сказав, что перенервничал. Подержали меня там (кстати, в отделении психиатрии классно. По ночам кто-нибудь орёт, а контингент как на подбор из учебников по клинической психиатрии).
Мысли о повторной попытке не отпускают. Но они стали как обычным фоном, уже даже привык к ним.
Если у вас психотравмирующие ситуации, отношения, контакты - рвите как можно скорее. Вы не у родителей, близких, детей одни.
Вы у себя единственные, закончитесь вы - это будет конец всего спектакля вашей пьесы.
Заботьтесь о себе, цените и любите себя. Вы у себя самые классные. ♥️🤗
Мне семнадцать. Живу с нелюбимым отчимом, мамой и пятью младшими братьями и сёстрами. (Всего пять, а не по отдельности))
Мы переехали из маминой квартиры в Подмосковье в дом отчима в новой Москве. Я не хотела переезжать, была возможность остаться, но меня соблазнили своей собственной комнатой. (Спойлер: еë до сих пор нет). И я повелась.
Из дружного маленького класса в пяти минутах ходьбы я получила новый класс в тридцать человек и часе дороги. Также оборвались связи с работой (работала летом, скорее всего осталась бы работать по выходным)
Я осталась одна. Завести хотябы приятельские отношения ни с кем не получилось. Требования со стороны школы увеличились. Дома мне был предложен выбор - жить с братьями (которым, на минуточку, 14 и 16) в одной большой комнате, или на кухне. Я выбрала кухню.
И потихоньку я стала закрываться. Мои комуникативные навыки были и так невелики, а тут я порой не произносила ни слова за день помимо уроков. Только разговаривала дома с мамой.
И потихоньку меня начали одолевать плохие мысли."жизнь бессмысленна", "без меня будет лучше", " Я не приношу пользы". Жизнь виделась мне воронкой, в которой я кручусь. А суицид - единственный способ из не выбраться.
Параллельно я начала само повреждаться. Началось всë с малого - в попытке сконцентрироваться ударила себя по предплечью железной линейкой. Уголком. И пошло по нарастающей. Я на точилке для ножей заточила уголок линейки и царапала им руки. Особенно мне нравилось смотреть на капельки крови, цепочками выступавшие на коже. Потом я пошла дольше и купила лезвия, для бритв. Заказала на маркетплейсе. Бритвы мне понравились. Стоило легонько провести, и выступала кровь. А мне нравилось не неё смотреть... Пробовать. Это превратилось в ритуал - почти каждый день я резалась перед сном на кровати. Поводы были разные - хотелось видеть кровь, хотелось боли, а иногда нападал стыд за прошлые поступки, и боль помогала от него избавиться. Каждый раз я резалась всë глубже - чтобы привыкнуть и суметь *Роскомнадзор* (да, я боюсь злого модератора) когда захочу.
Я понимала, что со мной что-то не то. Тесты на депрессию показывали высокие баллы и отсылали к доктору. Но я не верила, что у меня, депрессия - ведь бывали моменты (правда, редко), когда я чувствовала себя счастливой.
Я попросила маму записать меня к психиатру. Она не восприняла меня всерьëз и отмахнулась. До этого она, кстати, замечала порезы на кисти руки, и попросила "чтобы этого не было".я просто стола резаться там, где это могли скрыть рукава.
Я искала информацию по передоза таблетками, отпускающимися без рецепта. Сальные снотворные, инпонирующие мне, не продавались. Тогда я попыталась *роскомнадзор*... Валерьянкой. (Да, сейчас мне смешно, но тогда я, реально думала, что могу умереть от одной баночки. Кстати, не пейте еë, она просто отвратительна на вкус.) мама заметила баночки, но ничего не поняла.
Потом однажды мне было плохо, и я заползла под стол, прижалась к стене и лежала. Тоа было маленько, холодно и темно - идеально. Мама впечатлилась и, наконец, записала меня к доктору.
Через две недели я рыдая рассказывала участковому психиатру, что хочу умереть. Она попросила показать руки. А накануне я нанесла себе особо глубокие порезы, так что выглядело это впечатляюще. Особенно впечатлилась мама, когда увидела их, и узнала, что я пыталась выпилиться.
Врачь вызвала психиатрическую скорую, и мы провели интереснейший вечер и половину ночи, экстренно ложась в Сухаревская. Мы провели в приёмном покое не меньше пяти часов.
Наконец меня оформили, и меня повели в другой корпус. Там я отдала всё вещи маме, в том числе серëжки. Внутри меня раздели, переписали всю одежду и отвели в палату, где мирно спали восемь моих сесть по несчастью.
Я хотела ещë про саму больницу написать, но, Во-первых, я уже писала, а во-вторых, я устала писать. Но если интересно, что было дальше, могу ещë раз написать.
Модераторов прошу нет удалять пост, если что-то не так я исправлю.