Почему рок-музыку придумали в Америке?
В этом неожиданном вопросе нашего читателя нам послышалось что-то вроде ревности. (Кстати, в конце этой статьи у нас тоже будет вопрос для рок-меломанов.)
А действительно, почему? Страна у нас очень даже музыкальная. Русскую классику во всём мире хорошо знают, любят, исполняют, записывают. Чайковского или Прокофьева –даже Уолт Дисней в свои мультики вставлял. И современные «экспериментальные» и авангардные композиторы – в мире огромным авторитетом пользуются работы Эдуарда Артемьева или Альфреда Шнитке. В общем, в области классической (академической) музыки Россия всегда была (и остаётся) в первых рядах, не поспоришь.
Музыка к фильмам – вообще отдельный разговор. Геннадий Гладков, Александр Зацепин, Алексей Рыбников...
А вот с рок-музыкой – не сказать, чтобы очень.
Да, у нас были (и местами есть) музыкальные группы очень неплохого уровня. Но слишком часто то, что они исполняют – увы, вторично. То есть «где-то это уже было». Копия может быть творческой, качественной, блестящей, интересной – но при этом она всегда останется копией. Одна моя знакомая американка, учительница английского, перечисляя любимые рок-группы, назвала «Парк Горького» (он же «Gorky Park»). В ответ на моё замечание, что это русская группа, американка неожиданно воскликнула: «Разве? А я и не подозревала!». В конце 80-х годов автор был ярым поклонником группы «Кино» (как миллионы советских подростков). Дальнейшее знакомство с творчеством групп «Cure» и «Joy Division» стало не очень приятным открытием – обидно, когда «звук» твоей любимой группы придумала не твоя любимая группа...
Но вернёмся к рок-музыке вообще. Перенесёмся лет на 150 назад в прошлое. В Европе тех лет (и в России) та музыка, которую мы называем сейчас «классикой», была очень широко распространённой, единственной, как бы сейчас сказали, «правильной» и «популярной». Уличные музыканты, парковые оркестры и даже бродячие шарманщики исполняли темы и арии из опер Чайковского, Верди и Россини! Знание музыки считалось обязательным признаком «хорошего воспитания», мальчики и девочки из дворянских (и вообще состоятельных) семей непременно учились музыке – причём часто не только игре на скрипке или фортепиано, но и сочинению. Вы, возможно, даже не догадываетесь о том, что прекрасными композиторами были, скажем, Лев Толстой или Александр Грибоедов!
Понимаете? Та музыка, которую мы называем сейчас «серьёзной», «классической», была в то время «массовой», «обыкновенной» и «популярной». Звукозаписи в те времена не было – но вот в нотных магазинах всегда было полно покупателей. Была даже такая профессия – «магазинный пианист», «демонстратор», который перед покупкой нот по просьбе клиентов играл с листа только что изданные музыкальные произведения. Да, существовала и народная музыка – однако считалось, что для «приличного общества» её обязательно должны «причёсывать» и «приглаживать» профессиональные композиторы. Можно, скажем, вспомнить оркестр русских народных инструментов, созданный профессионалом Василием Андреевым. А народная музыка «в чистом виде» в Европе и России была «не в чести». Помните сказку «Волшебное Кольцо» Бориса Шергина, да? «Фи, папа, какой у вас дурной скус! Это ж Ванька из слободки горло дерёт!».
Производство музыкальных инструментов в Европе (и в России) было «мастеровым», «штучным». Стоили профессиональные музыкальные инструменты очень дорого – самый дешёвый Беккеровский рояль (фабрика Беккера, позже «Красный Октябрь» в Санкт-Петербурге) стоил 800 рублей – огромная, совершенно чудовищная сумма! Для сравнения – рабочий тогда получал около 20 рублей в месяц... Примерно столько же – около 20 рублей – на ярмарке стоила хорошая гармонь. В общем, недешёвое удовольствие.
А что Америка? Соединённые Штаты, Канада? А там ситуация складывалась совершенно иная. В Америку в поисках счастливой судьбы ехали все подряд – и англичане, и ирландцы, и немцы, и шведы, и русские, причём в основном люди простые, сущие бедняки. Добавьте сюда ещё множество чернокожих рабов, а ещё многочисленные племена коренных американцев (индейцев). Это был самый натуральный «плавильный котёл», в котором причудливо смешивались совершенно разные культуры, расы, мелодии, музыкальные темы. Причём музыкальные темы простые, с точки зрения «европейской цивилизации» совсем «непричёсанные», примитивные. Народные песни, рабочие песни, церковные протестантские гимны... А вся академическая, «высокая», «истинная» музыкальная культура ехала в Америку из Европы. Помните рассказ О Генри «Пианино»? Старик Кэл Адамс, фермер, отлично разбирающийся в овцах и ценах на шерсть, но ничего не соображающий в «европейских» музыкальных инструментах – вот он, типичный американец тех лет...
Однако Америка тех лет – это ещё и предпринимательство, и технический прогресс! Например, немецкий мастер музыкальных инструментов Генрих Штайнвег вместе с семьёй переехал в Америку в 1850 году – а уже в 1853 году, сменив фамилию на Стейнвей, продаёт своё первое фортепиано. Всего лишь через семь лет под его руководством уже работала огромная фабрика, занимавшая целый квартал. Фирма выпускала по 1800 фортепиано в год – для тех лет цифра просто колоссальная! Таким объёмам европейские производители могли только позавидовать. Многочисленные мастерские производили пианино, гитары, органы для церквей. А когда закончилась Гражданская Война («война Севера и Юга»), когда были распущены ставшие ненужными военные оркестры, то на рынке оказалось огромное количество музыкальных инструментов (прежде всего барабанов и разнокалиберных духовых) по совершенно бросовым, «копеечным» ценам. Совместное музицирование стало массовым, «народным» развлечением. До сих пор в американской музыке существует такой жанр, как «парикмахерское пение» («barbershop singing») – сидели простые американцы в местной парикмахерской, ждали своей очереди и, чтобы скоротать время, пели. Пели совсем не так, «как прописал профессор Римский-Корсаков» в учебнике «Основы оркестровки», пели «по-своему», «не по-европейски», «неправильно». «Ваньки из слободки драли горла» – и из этого постепенно рождалась другая, очень самобытная музыкальная школа:
В Нью-Йорке, между Пятой и Шестой Авеню, на острове Манхаттан пышным цветом расцвели многочисленные нотные издательства и музыкальные магазины – причём, в отличие от Европы, американцы делали ставку не на академические произведения, не на трудную и сложную, требующую долгого обучения музыку. Те самые популярные уличные песенки, незатейливые мелодии, часто в элементарном, доступном даже начинающему музыканту или певцу переложении... А помимо нот, огромной популярностью пользовались «пиано роллы», то есть бумажные ленты для механических пианино. Из каждого магазинчика в этом квартале постоянно доносились звуки музыки – получался ни на что не похожий шум и звон – неудивительно, что квартал стали называть «Тин Пэн Элли» («Tin Pan Alley»), то есть буквально «Аллея оцинкованных сковородок».
Ни Европе, ни тем более России даже не снились масштабы музыкальной индустрии в США! Только между 1900 и 1910 годами одних только рэгтаймов (надеемся, вам знаком хотя бы знаменитый рэгтайм «Жизнь Артиста» Скотта Джоплина?)
...Так вот, одних только рэгтаймов в США за десять лет была издана тысяча восемьсот штук! Не экземпляров, а именно самих рэгтаймов. Кроме того, Америка жадно импортировала ноты, впитывала в себя европейскую музыкальную культуру, а вот из Америки музыка в Европу поступала в мизерных дозах. Ситуация решительно изменилась вместе с началом Первой Мировой войны – сперва в Великобританию, а затем и всё дальше в Европу и Россию начали проникать американские (и латиноамериканские) мелодии и ритмы. «Академические» вальсы, польки и марши неожиданно сменились американскими – немыслимо популярными стали матчиш, фокстрот, танго, чарльстон. В богатую (и щедро платящую музыкантам и композиторам) Америку потянулись многочисленные европейские исполнители. Самый известный в мире «американский классик», Джордж Гершвин – сын еврейских эмигрантов из Одессы. Менее известный у нас Ирвинг Берлин (песню «Белое Рождество» в исполнении Бинга Кросби слышали?)
...Вместе с родителями приехал из Могилёвской губернии... Или знаменитые скрипачи – Иегуди Менухин, Исаак Стерн... В общем, из Америки в Европу ехала музыка, а из Европы в Америку ехали музыканты, композиторы, музыкальные инженеры (тот же Сергеевич Лев Термен, изобретатель первого в мире электронного музыкального инструмента – терменвокса).
Лучшие музыканты и композиторы, «европейцы», «академики» начали немедленно «угловатую» и «непричёсанную» американскую народную музыку облагораживать. Родился тот самый «сладкий звук диснеевских скрипок», модными стали сладкоголосые певцы-крунеры (Бинг Кросби, Фрэнк Синатра и так далее). В мир искусства буквально врываются слова «Бродвей» и «Голливуд». В 30-е годы стремительно набирает популярность звуковое кино (и мультипликация!) – прежде всего американское звуковое кино, американская музыка. А во время Великой Отечественной войны американские фильмы, мультфильмы и музыкальные произведения стали популярными даже в «ультраконсервативном» Советском Союзе. Примерно в это же время (в том числе, как это ни странно, благодаря войне) начинает стираться когда-то чёткая граница между «чёрной» и «белой» американской музыкой. Если в довоенное время американскую музыку делили на чёрную и белую (вспомните ранних советских джазовых музыкантов, которые мазали себе лица жжёной пробкой, чтобы быть похожими «на угнетённых негров США») – то война всё решительно поменяла. Белые начали слушать чёрную музыку, а чернокожие музыканты – наоборот, исполнять «песни белых».
И снова «качнулся маятник». В 1948 году стараниями американского изобретателя Лео Фендера появилась на свет цельнокорпусная электрогитара – инструмент, громкость которого ограничивалась только мощностью усилителя. Через три года тем же Фендером была изобретена бас-гитара, заменившая «тихий» и очень громоздкий контрабас. Вскорее нежные скрипки, многоголосные романтические хоры в стиле «барбершоп» и проникновенные голоса крунеров выяснили, что американской молодёжи хочется чего-то нового, «своего собственного», не настолько «прилизанного», изысканного и европейского.
Названия разных музыкальных стилей – это материал не то что для отдельной статьи, а сразу для целой книги. Однако ближе к началу 50-х годов многие музыканты и музыкальные критики называли «чёрную» музыку словом «ритм-энд-блюз», сокращённо «ар-эн-би». А вот для того, чтобы отличить «белых, играющих и поющих, как чёрные» и было (неизвестно кем, на эту тему до сих пор не утихают споры) придумано слово «рок». То есть изначально «рок», он же «рок-н-ролл» – это тот же самый ритм-энд-блюз, только его исполняют белые музыканты. Скажем, тот же Элвис Пресли. Или Билл Хэйли – который записал в 1954 году ставшую супербомбой двухминутную песню «Rock Around the Clock» – как её, бедную, только не переводили на русский язык... И «Рок вокруг часов», и «Рок весь день напролёт» – в общем, в следующем году эта незатейливая песенка буквально взорвала весь мир.
Кстати, сперва «академические» музыканты (в том числе американские!) приняли рок «в штыки». Причём, что смешно и любопытно, в СССР рок называли «чудовищным и вульгарным порождением буржуазной культуры». А вот в США многие называли рок «секретным оружием коммунистов» и «красной заразой». И неудивительно – потому что в рок-группах часто чернокожие и белые музыканты играли вместе, что по меркам тех лет для американцев считалось «слишком уж чересчур». Песню Чака Берри «Roll Over Beethoven» нещадно критиковали и всячески ругали как американские «официальные» музыканты и критики, так и отечественные. Композитор Никита Богословский даже написал гневную статью, в которой название песни перевёл (неправильно) как «Катись ты, Бетховен». Что у советской музыкальной общественности вызвало самый настоящий культурный шок (Бетховен – это святое). Слушаем с отметки 3:00...
Однако молодёжи эта «новая» музыка сразу же полюбилась. Почему? Она была подчёркнуто вызывающей, «хулиганской». А ещё потому, что эта музыка была «чисто по-американски» проста и доступна. Уже в который раз мы об этом упоминаем – «европейские» академическая музыка, а также «исправленный и причёсанный» европейскими музыкантами «академический» джаз требовали долгого и трудного обучения. А простой как три копейки, сыгранный «на трёх аккордах» рок можно было научиться играть буквально за какую-то пару недель (и «стать местной звездой»)! Электрогитара, усилитель, барабаны. Простые (на грани детской частушки-прибаутки) тексты, простейшая гармония, даже ноты знать не надо, главное – ритм, ритм, ритм! Под эту музыку мог танцевать совершенно любой – и, в отличие от вальса, чарльстона или фокстрота, этому танцу можно было, по сути, не учиться. Нужно просто «включить погромче», и двигаться (взрослые ворчали – «дёргаться»), двигаться, двигаться, до изнеможения, до упаду... Разве могла такая музыка появиться в чопорных «академических» Европе или России? Хотя в дальнейшем (ближе к началу 70-х годов, после так называемого «британского вторжения») рок-музыка начала усложняться, становиться более техничной, «умной» (даже «заумной») и изысканной.
«Ну про Америку мы поняли, – скажете вы, – но как же быть с той же самой чопорной западной Европой? Рок-музыку придумали в Америке, но как же быть с теми же самыми британскими группами? «Битлами», «Роллингами», «Йес», «Ху» или теми же «Джой Дивижн»? А вот тут уже сыграла свою роль идеология – многие советские композиторы всерьёз начинали интересоваться новым музыкальным жанром, и были вполне способны развить его в неожиданном направлении. Но рок-музыку (и американскую, и британскую, и вообще всю) уже прочно «заклеймили» в качестве антисоветской. Карикатуры на «Битлов» и «битломанов» наполнили советскую прессу. Ясное дело, что любое исполнение рок-музыки становилось подпольным «полукриминалом». А музыканты тоже люди, им кушать хочется... Когда же «идейный пресс» убрали во второй половине 80-х годов – то уже практически все «экологические ниши» в рок-музыке были заняты иностранными группами.
Ну а теперь вопрос для рок-меломанов. Ниже пять обложек журнала «Лучик», цитирующие шесть конвертов известных рок-альбомов. (Да, именно так: обложек пять, а конвертов шесть.) Интересно, кто-нибудь назовёт все шесть? Ждём ваши ответы с нетерпением!
Полистать журнал "Лучик" можно здесь
Подписаться с доставкой в почтовый ящик – на сайте Почты России
Купить – на Wldberries
Скачать несколько номеров бесплатно – здесь
Наш Телеграм-канал: https://t.me/luchik_magazine
"Жди меня, и я вернусь..." — К. В. Молчанов | Исполняет Андрей Киселев
Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Пусть поверят сын и мать
В то, что нет меня,
Пусть друзья устанут ждать,
Сядут у огня,
Выпьют горькое вино
На помин души…
Жди. И с ними заодно
Выпить не спеши.
Жди меня, и я вернусь,
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: — Повезло.
Не понять не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой, —
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.
"Жди меня, и я вернусь..." — романс Женьки Комельковой на слова Константина Михайловича Симонова из оперы "Зори здесь тихие" Кирилла Владимировича Молчанова.
"Жди меня, и я вернусь..." — К. В. Молчанов | Исполняет Андрей Киселев
Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Пусть поверят сын и мать
В то, что нет меня,
Пусть друзья устанут ждать,
Сядут у огня,
Выпьют горькое вино
На помин души…
Жди. И с ними заодно
Выпить не спеши.
Жди меня, и я вернусь,
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: — Повезло.
Не понять не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой, —
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.
"Жди меня, и я вернусь..." — романс Женьки Комельковой на слова Константина Михайловича Симонова из оперы "Зори здесь тихие" Кирилла Владимировича Молчанова.
Любовь поэта (Dichterliebe, op. 48) — Р. Шуман | Исполняет Андрей Киселев
«Любовь поэта» («Dichterliebe», op. 48; на слова Генриха Гейне) — самый знаменитый вокальный цикл Шумана. Он родился в «год песен», 1840-й — один из наиболее счастливых в жизни композитора. После многолетней изнурительной борьбы он наконец соединился с Кларой Вик, которая была единственной большой любовью Шумана. Дочь известного лейпцигского фортепианного педагога, прославленная пианистка, давшая свой первый сольный концерт в 11 лет, она выдержала упорное противодействие отца, завершившееся 13-месячной судебной тяжбой. Став женой, хозяйкой, матерью 8 детей, Клара осталась концертирующей пианисткой и вдохновительницей творчества Шумана. 1840 год открыл Шумана как вокального композитора — до того вокальные жанры мало занимали его. А в один этот год он написал 131 песню для голоса с фортепиано, 10 — для нескольких голосов и 6 для мужского хора а капелла — чуть ли не половину всего, созданного им для пения.
В «год песен» композитор нашел и своих поэтов, среди которых главное место занял столь близкий ему по духу Генрих Гейне (1797—1856). На его тексты композитор сочинил 4 цикла, не считая отдельных песен, вошедших в разные сборники. И это не удивительно: Шуман всегда очень внимательно относился к слову, а Гейне был самым выдающимся из немецких поэтов-романтиков.
16. "Вы злые, злые песни..." — Р. Шуман | Исполняет Андрей Киселев
Die alten, bösen Lieder,
Die Träume bös’ und arg,
Die lasst uns jetzt begraben,
Holt einen grossen Sarg.
(Те старые, злые песни; те злые, скверные сны,
Давайте их похороним. Подать сюда большой гроб!)
Hinein leg’ ich gar manches,
Doch sag’ ich noch nicht was;
Der Sarg muss sein noch grösser,
Wie’s Heidelberger Fass.
(В него я много чего положу, но чего именно, уточнять пока не стану.
Одно скажу: гроб этот должен быть вместительнее, чем знаменитая Гейдельбергская бочка!)
Und holt eine Totenbahre
Und Bretter fest und dick;
Auch muss sie sein noch länger,
Als wie zu Mainz die Brück’.
(Также подайте мне носилки и принесите досок, да покрепче, потолще!
И они должны быть длиннее, чем Майнский мост!)
Und holt mir auch zwölf Riesen,
Die müssen noch stärker sein
Als wie der starke Christoph
Im Dom zu Köln am Rhein.
(И приведите мне двенадцать великанов.
Великаны эти должны быть крепче, чем статуя святого Христофора из Кёльнского собора на берегу Рейна.)
Die sollen den Sarg forttragen,
Und senken ins Meer hinab;
Denn solchem grossen Sarge
Gebührt ein grosses Grab.
(Эти великаны должны взять гроб и утопить его в море.
Ибо такой большой гроб заслуживает и могилы под стать.)
Wisst ihr, warum der Sarg wohl
So gross und schwer mag sein?
Ich senkt’ auch meine Liebe
Und meinen Schmerz hinein.
(Знаете ли, зачем нужен был такой большой гроб, и почему он получился таким тяжёлым?
Да потому, что я решил утопить в нём всю свою любовь и все свои страдания.)
"Те старые, злые песни..." ("Die alten, bösen Lieder...") — №16 из вокального цикла "Любовь поэта" ("Dichterliebe", op. 48) Роберта Шумана на слова Генриха Гейне.
«Любовь поэта» — самый знаменитый вокальный цикл Шумана. Он родился в «год песен», 1840-й — один из наиболее счастливых в жизни композитора. После многолетней изнурительной борьбы он наконец соединился с Кларой Вик, которая была единственной большой любовью Шумана. Дочь известного лейпцигского фортепианного педагога, прославленная пианистка, давшая свой первый сольный концерт в 11 лет, она выдержала упорное противодействие отца, завершившееся 13-месячной судебной тяжбой. Став женой, хозяйкой, матерью 8 детей, Клара осталась концертирующей пианисткой и вдохновительницей творчества Шумана. 1840 год открыл Шумана как вокального композитора — до того вокальные жанры мало занимали его. А в один этот год он написал 131 песню для голоса с фортепиано, 10 — для нескольких голосов и 6 для мужского хора а капелла — чуть ли не половину всего, созданного им для пения.
В «год песен» композитор нашел и своих поэтов, среди которых главное место занял столь близкий ему по духу Генрих Гейне (1797—1856). На его тексты композитор сочинил 4 цикла, не считая отдельных песен, вошедших в разные сборники. И это не удивительно: Шуман всегда очень внимательно относился к слову, а Гейне был самым выдающимся из немецких поэтов-романтиков.
15. "Забытые старые сказки..." — Р. Шуман | Исполняет Андрей Киселев
Aus alten Märchen winkt es
Hervor mit weisser Hand,
Da singt es und da klingt es
Von einem Zauberland;
(Из старых сказок манит белая рука
Туда, где воспевается волшебная страна.)
Wo bunte Blumen blühen
Im gold’nen Abendlicht,
Und lieblich duftend glühen,
Mit bräutlichem Gesicht;
(Там в золотом сиянии заходящего солнца
Цветут и источают сладкие ароматы прекрасные цветы с девичьими личиками.)
Und grüne Bäume singen
Uralte Melodei’n,
Die Lüfte heimlich klingen,
Und Vögel schmettern drein;
(Там зеленеющие деревья выпевают старинные мелодии,
Там еле дышит ветерок, там раздаётся пташек щебетанье.)
Und Nebelbilder steigen
Wohl aus der Erd’ hervor,
Und tanzen luft’gen Reigen
Im wunderlichen Chor;
(Там из земли восстают образы и картины, сотканные из тумана,
И танцуют причудливые танцы, присоединяясь к общему хору.)
Und blaue Funken brennen
An jedem Blatt und Reis,
Und rote Lichter rennen
Im irren, wirren Kreis;
(Там каждый листочек и каждое зёрнышко искрятся голубым сияньем,
Там красные огоньки водят причудливый, дикий хоровод.)
Und laute Quellen brechen
Aus wildem Marmorstein.
Und seltsam in den Bächen
Strahlt fort der Widerschein.
(Там из дикого мраморного камня бьют журчаливые родники,
Там в ручьях самым причудливым образом преломляются отражения.)
Ach, könnt’ ich dorthin kommen,
Und dort mein Herz erfreu’n,
Und aller Qual entnommen,
Und frei und selig sein!
(Ах, если б я мог отправиться туда и тем успокоить моё сердце!
И освободиться от всех терзаний, и быть счастливым и вольным как ветер!)
Ach! jenes Land der Wonne,
Das seh’ ich oft im Traum,
Doch kommt die Morgensonne,
Zerfliesst’s wie eitel Schaum.
(Ах, как часто мне снится эта обетованная земля!
Но вот приходит час пробуждения, и от сладостного видения не остаётся и следа.)
"Из старых сказок манит..." ("Aus alten Märchen winkt es...") — №15 из вокального цикла "Любовь поэта" ("Dichterliebe", op. 48) Роберта Шумана на слова Генриха Гейне.
«Любовь поэта» — самый знаменитый вокальный цикл Шумана. Он родился в «год песен», 1840-й — один из наиболее счастливых в жизни композитора. После многолетней изнурительной борьбы он наконец соединился с Кларой Вик, которая была единственной большой любовью Шумана. Дочь известного лейпцигского фортепианного педагога, прославленная пианистка, давшая свой первый сольный концерт в 11 лет, она выдержала упорное противодействие отца, завершившееся 13-месячной судебной тяжбой. Став женой, хозяйкой, матерью 8 детей, Клара осталась концертирующей пианисткой и вдохновительницей творчества Шумана. 1840 год открыл Шумана как вокального композитора — до того вокальные жанры мало занимали его. А в один этот год он написал 131 песню для голоса с фортепиано, 10 — для нескольких голосов и 6 для мужского хора а капелла — чуть ли не половину всего, созданного им для пения.
В «год песен» композитор нашел и своих поэтов, среди которых главное место занял столь близкий ему по духу Генрих Гейне (1797—1856). На его тексты композитор сочинил 4 цикла, не считая отдельных песен, вошедших в разные сборники. И это не удивительно: Шуман всегда очень внимательно относился к слову, а Гейне был самым выдающимся из немецких поэтов-романтиков.
14. "Мне снится ночами образ твой..." — Р. Шуман | Исполняет Андрей Киселев
Allnächtlich im Traume seh ich dich,
Und sehe dich freundlich grüßen,
Und lautaufweinend stürz ich mich
Zu deinen süßen Füßen.
(Каждую ночь во сне я вижу тебя,
Вижу, как ты мило приветствуешь меня,
И, заливаясь слезами, бросаюсь
К твоим ногам.)
Du siehst mich an wehmütiglich,
Und schüttelst das blonde Köpfchen;
Aus deinen Augen schleichen sich
Die Perlentränentröpfchen.
(Ты опускаешь на меня свой задумчивый взгляд
И покачиваешь белокурой головкой.
Из глаз твоих показываются жемчужины слёз.)
Du sagst mir heimlich ein leises Wort,
Und gibst mir den Strauß von Zypressen,
Ich wache auf, und der Strauß ist fort,
Und's Wort hab ich vergessen.
(Ты тихо говоришь мне одно слово
И вручаешь кипарисовый букет.
Я просыпаюсь, а букета нет,
И слово я забыл.)
"Каждую ночь во сне..." ("Allnächtlich im Traume...") — №14 из вокального цикла "Любовь поэта" ("Dichterliebe", op. 48) Роберта Шумана на слова Генриха Гейне.
«Любовь поэта» — самый знаменитый вокальный цикл Шумана. Он родился в «год песен», 1840-й — один из наиболее счастливых в жизни композитора. После многолетней изнурительной борьбы он наконец соединился с Кларой Вик, которая была единственной большой любовью Шумана. Дочь известного лейпцигского фортепианного педагога, прославленная пианистка, давшая свой первый сольный концерт в 11 лет, она выдержала упорное противодействие отца, завершившееся 13-месячной судебной тяжбой. Став женой, хозяйкой, матерью 8 детей, Клара осталась концертирующей пианисткой и вдохновительницей творчества Шумана. 1840 год открыл Шумана как вокального композитора — до того вокальные жанры мало занимали его. А в один этот год он написал 131 песню для голоса с фортепиано, 10 — для нескольких голосов и 6 для мужского хора а капелла — чуть ли не половину всего, созданного им для пения.
В «год песен» композитор нашел и своих поэтов, среди которых главное место занял столь близкий ему по духу Генрих Гейне (1797—1856). На его тексты композитор сочинил 4 цикла, не считая отдельных песен, вошедших в разные сборники. И это не удивительно: Шуман всегда очень внимательно относился к слову, а Гейне был самым выдающимся из немецких поэтов-романтиков.