Учёные придумали много моделирующих компьютерных систем для поиска оптимальных решений сложных задач – скажем, «найти наилучшую форму плотины на реке при наименьших затратах строительного материала», или «найти наилучшую конструкцию многоэтажного дома при минимальных затратах на отопление».
В числе прочих учёные предложили компьютеру и задачу на поиск «оптимальной формы одежды». Проделав необходимые расчёты, компьютер выдал результат: она должна иметь форму колокола, расширяющегося книзу – только не цельного, а с длинным разрезом, причём один край разреза должен перекрывать другой.
В чём физический смысл предложенного компьютером решения? Когда человек находится в покое, «колокол» наглухо закрывает всё тело с ног до головы и не пропускает холод внутрь. Человеку тепло. Но вот человек встал и пошёл, занялся какой-то физической работой – длинный разрез даёт «колоколу» распахнуться, за счёт чего и обеспечивается нормальная вентиляция для отвода лишнего тепла.
Увидев компьютерное решение, учёные только развели руками – так это же плащ! Самый обыкновенный античный и средневековый плащ!
Многие тысячи лет подобный плащ был для людей «тёплой одеждой номер один». Дошедший до нас потомок длинного средневекового плаща – шотландский килт.
Шотландия – страна горная, с холодным и влажным климатом, причём погода может меняться по 5–6 раз на день. Только что было очень жарко, и вдруг через какие-то 10 минут температура падает почти до нуля градусов... Именно для такой постоянно меняющейся погоды в Шотландии изобрели так называемый «большой килт», или «фейли бёг» (feileadh beag).
Многие называют килт «юбкой», это неправильно. По сути, это был всё тот же самый «колокол с разрезом»: прямоугольный длинный большой плащ из толстой шерстяной ткани, обёрнутый вокруг тела и перепоясанный ремнём. (Кстати, шотландское слово «килт» и переводится как «заворачиваться, обёртывать».)
В XVII веке в Шотландии появился «малый килт», или «фейли мор» (felileadh mor). Большой килт был действительно большого размера (размер взрослого килта – приблизительно 6х3 метра, представляете?), поэтому был не всегда удобен в качестве повседневной одежды. В итоге придумали «отрезать» от него верхнюю часть и получили малый килт – от пояса до колен. Однако он точно так же оборачивается вокруг тела (практически как мы оборачиваем вокруг себя полотенце после ванной) и застёгивается сбоку. На ремне впереди килта вешается спорран – сумочка, которая используется вместо карманов.
А как же брюки? Что ж, брюки – очень хороший вид одежды, однако есть у них и недостаток: они прекрасно справляются со сбережением тепла в холодное время, но вот с «теплосбросом» в жаркую погоду у брюк очень серьёзные проблемы. Говоря проще, в них жарко. Недаром спортсмены летом предпочитают длинным брюкам трусы или шорты.
В следующий раз расскажем, почему американские супергерои носят трусы поверх колготок.
Подписчица нашей страницы "ВКонтакте" спрашивает, стоит ли ей рискнуть выписать детям "Лучик". Ответы опытных мам:
Люди жалуются на то, что им всё труднее читать классику и книги в целом. Всё это они делают отвечая на пост годичной давности «Кто ты по жизни?» — интеллигентный человек или быдло, типа читал Каренину или нет.
На самом деле, в этом нет ничего удивительного. Мы стали настолько избалованы контентом, который нам предлагают алгоритмы рекомендаций, что чтение действительно требует усилий.
То есть мы уже даже не думаем, просто открываем рандомное приложение и смотрим или выбираем, из того, что оно предлагает. Мемы, нарезки, фильмы или сериалы.
Но если быть до конца честным, мне уже фильмы или сериалы достаточно сложно смотреть, не отвлекаясь на телефон..
Здравствуйте, уважаемые любители животных и великой русской литературы! Представьте: шёл сегодня носом в телефон мимо памятника Гоголю, что в скверике перед музеем Гоголя на Гоголевском бульваре, и попался мне на глаза вот такой забавный пост:
Хорошо формулирует Розя Скрипник! А с Гоголем – там вот какая вышла история...
Обычно у людей так: мы сами представляем себя "хардкорной версией" – то есть чем-то мужественным или романтичным, а окружающие видят нас несуразными "пуссикэтами". С Гоголем же вышла путаница: пока он был хардкорной полтавской версией Эдгара Аллана Дэвидовича (вспомним "Страшную месть" или "Портрет"), все умилялись – "ну до чего же милый", а когда он стал "пуссикэтом" (наивным, простодушным, но очень благонамеренным), те же самые все принялись орать: "А-а-а, аццкий сотона!.."
Можно, я расскажу эту историю? Вот, кстати, картина Репина (буквально), на которой Гоголь больше похож на свою хардкорную фотографию, чем на портрет из учебника литературы...
И.Е. Репин. "Самосожжение Гоголя"
Начнём с того, что в детстве Гоголь был чувствительным и сентиментальным мальчиком. У него был младший брат-погодок Иван, с которым они очень дружили. Примерно девяти лет отроду Иван умер от болезни, и Никоша (как называли будущего писателя в семье) очень тяжело переживал эту смерть. Одним из первых его литературных произведений была детская поэма «Две рыбки», в которой он аллегорично изобразил их с братом судьбы. Это важно.
Существует теория, что в первом более или менее законченном произведении писателя в закодированном виде таится всё его будущее творчество – как яблоня в яблочном зёрнышке. Не выбрасывайте первые литературные опыты ваших детей!..
Так вот, "яблочным зёрнышком" Гоголя были плаксивые (в хорошем смысле слова) "Две рыбки". И, если вам покажется (или кто-то скажет), что в "Старосветских помещиках" он бичует этих нелепых, но милых стариков беспощадным сарказмом, вспомните об этом, пожалуйста.
В учении отрок Гоголь не усердствовал. Его главным школьным увлечением был театр. Вот описание его участия в одном из ученических спектаклей:
Является дряхлый старик в простом кожухе, в бараньей шапке и смазанных сапогах. Опираясь на палку, он едва передвигается, кряхтит, хихикает, кашляет. И, наконец, закашлял таким удушливым сиплым старческим кашлем, с неожиданным прибавлением, что вся публика грохнулась иразразилась неудержимым смехом. А старик преспокойно поднялся соскамейки и поплёлся со сцены, уморивши всех сосмеху.
«Неожиданное прибавление», если кто не понял, – это звук, исторгаемый теми устами, что не говорят по-фламандски. И далее:
Бежит за ширмы инспектор Белоусов: – „ Как же это ты, Гоголь? Что же это ты сделал? “ – „ А как же вы думаете сыграть натурально роль 80-летнего старика? Ведь у него, бедняги, все пружины расслабли, и винты уже не действуют, как следует“.
Гоголь в гримёрке перед гимназическим спектаклем
В другой раз Гоголь играл роль скряги. К этой роли он готовился больше месяца: часами просиживал перед зеркалом и пригибал нос к подбородку, пока наконец не достиг желаемого.
В гоголевской страсти к актёрству была какая-то чрезмерность, какое-то подчас бесовство: «Бывало, то кричит козлом, ходя у себя по комнате, то поёт петухом среди ночи, то хрюкает свиньёй, забравшись куда-нибудь в тёмный угол», – вспоминали товарищи Гоголя по гимназии. – «У него был громадный сценический талант и все данные для игры на сцене: мимика, гримировка, переменный голос и полнейшее перерождение в роли, которые он играл. Думается, что Гоголь затмил бы и знаменитых комиков-артистов, если бы вступил на сцену».
Ан дудки. По приезду в Санкт-Петербург юный Гоголь пытается выдержать актёрское испытание (среди экзаменаторов сам Каратыгин), но терпит крах – во время чтения запинается, мямлит и даже не является потом узнать результаты.
Сам он вспоминать об этом не любил (ну понятно – травма), зато рассказывал, что будто бы, едва приехав в Санкт-Петербург, отправился на квартиру Пушкина. Перед дверью его охватывает такое волнение, что он вынужден сбежать вниз и долго приводить в порядок сердце и дыхание в кофейне… Снова идёт на штурм. Дверь открывает слуга.
– А что, Александр Сергеевич дома ли?
– Почивают-с.
– Всю ночь работали?
– Как же, работали-с! В картишки играли-с…
Вероятнее всего, Николай Васильевич этот эпизод выдумал. Как и знаменитый «эпизод с кошкой», известный со слов Александры Осиповны Смирновой-Россет. История звучит так:
Было мне лет пять. Я сидел один в Васильевке. Отец и мать ушли. Оставалась со мною одна старуха няня, да и она куда-то отлучилась. Спускались сумерки. Я прижался к уголку дивана и среди полной тишины прислушивался к стуку длинного маятника старинных стенных часов. В ушах шумело, что-то надвигалось, что-то уходило куда-то. Верите ли, – мне тогда уже казалось, что стук маятника был стуком времени, уходящего в вечность. Вдруг слабое мяуканье кошки нарушило тяготивший меня покой. Я никогда не забуду, как она шла, потягиваясь, а мягкие лапы слабо постукивали о половицы когтями, и зелёные глаза искрились недобрым светом. Мне стало жутко…
Дальше – вызывающий смесь ужаса и отвращения рассказ о том, как Никоша топит кошку в пруду (она вырывается, он пихает её в воду палкой), а потом сам же горько оплакивает.
Наверняка между первой и второй частями рассказа Гоголь хитро посверкивал глазами в сторону слушателей – готовы ли? Ибо не может не очарованный и не загипнотизированный человек поверить в техническую возможность утопления кошки пятилетним ребёнком. (Вы когда-нибудь кошку купали? Палкой он её в пруд запихивал…)
Эта ещё ничего, спокойная, раз хозяева без перчаток
Для читателей, чьи любовь к животным и отзывчивое на чужую боль сердце затмевают внимательность, повторим: никакой кошки Гоголь в детстве, разумеется, не топил. Но сам этот выдуманный им рассказ лишний раз напоминает о толике бесовства в его прирождённом актёрстве. Рассказы, подобные этому, из разряда известных гоголевских недобрых розыгрышей (однажды, подговорив товарищей, он убедил однокашника, человека болезненно мнительного, что у того «бычачьи глаза»).
Но продолжим рассказ. Итак, Гоголь – молодой провинциал, приехавший покорять столицу. Энергичный, дерзкий, по-хорошему нахальный, малообразованный (из всей европейской литературы читал и признавал одного Вальтера Скотта). Как вы думаете, с кого Гоголь потом писал своего Хлестакова?
Да с себя, разумеется!
Похож? На Хлестакова? Это Гоголь, ему тут 25 лет. Причёска его называется "тупей". Помните рассказ Лескова "Тупейный художник" – про несчастного парикмахера? Он раньше то ли в школьной программе, то ли в "списке рекомендованного чтения" был. Тупеями (от французского tоuреt, «пучок волос») называли особый начёс над лбом. Так что у Тихонова тут тоже тупей:
Кстати, почему у Хлестакова всё получается – всех ввести в заблуждение, всех очаровать, обмануть? Только ли потому, что у страха глаза велики? А может, ещё и потому, что Хлестаков был не лишён актёрского обаяния?
Сам он о себе говорит: «У меня лёгкость необыкновенная в мыслях». Но ведь «лёгкость в мыслях» – это не только каламбур, напоминающий о легкомыслии. Гениальность художника тоже обусловлена «лёгкостью в мыслях». Когда слово или решение приходит легко, само собой, «будто кто-то твоей рукой водит». Врущий Хлестаков испытывает настоящее вдохновение...
ХЛЕСТАКОВ. У меня легкость необыкновенная в мыслях. Все это, что было под именем барона Брамбеуса, «Фрегат Надежды» и «Московский телеграф»… все это я написал.
АННА АНДРЕЕВНА. Так, верно, и «Юрий Милославский» ваше сочинение?
ХЛЕСТАКОВ. Да, это мое сочинение.
МАРЬЯ АНТОНОВНА. Ах, маменька, там написано, что это господина Загоскина сочинение.
АННА АНДРЕЕВНА. Ну вот: я и знала, что даже здесь будешь спорить.
ХЛЕСТАКОВ. Ах да, это правда, это точно Загоскина; а вот есть другой «Юрий Милославский», так тот уж мой.
АННА АНДРЕЕВНА. Ну, это, верно, я ваш читала. Как хорошо написано!
Забегая вперёд (и памятуя о «Двух рыбках») обратим внимание, что образ Хлестакова не исчерпывается комизмом. Хлестаков – это человек, который, в отличие от Гоголя, так и не покорил столицу. И вот теперь возвращается – навсегда. Впереди слякотный просёлок, унылая поместная и уездная жизнь, папенька-самодур, которого Хлестаков боится. Его вдохновенная болтовня – это прощальный бенефис, погребальный гимн несбывшимся мечтам. Кто знает, что там плескалось на дне души? Может, хотел служить, хотел писать (тогда все этого хотели) и написать что-то и впрямь не хуже «Женитьбы Фигаро»… Да вот ничего не вышло.
Как у самого Гоголя – с театральным поприщем.
Вообще, «Ревизор» – это целый букет несбывшихся надежд. Рухнули надежды Марьи Антоновны на выгодное замужество, рухнули надежды Петра Иваныча Бобчинского, что о нём скажут государю – живёт, дескать, такой на свете. Нет, не скажут, никто о нём не узнает. Ему суждено сгинуть бесследно. Как и большинству из нас. Неслучайно в большинстве постановок «Ревизора» реплику: «Чему смеётесь? Над собою смеётесь!» Городничий кричит в зал. То есть – зрителям. И мы ухахатываемся...
Мог бы и Николай Васильевич несолоно хлебавши вернуться в свою Васильевку. Актёрский экзамен он провалил, со службой тоже не складывалось. Пристроят его к месту, а он несколько дней походит и пропадёт. Три дня его нет, потом является. Ему говорят: «Николай Васильевич, голубчик, нельзя так»! А он сразу – раз, и тянет из кармана прошение об отставке. Заранее написал.
Литературная стезя тоже начиналась не гладко. Гоголь являлся на поклон к Булгарину, главному редактору журнала «Северная пчела», и преподносил тому хвалебную оду, в которой сравнивал Булгарина с Вальтером Скоттом.
Сохранилось письмо Гоголя к матери, в котором он обращается к ней с неожиданной просьбой: «Если будете иметь случай, собирайте все попадающиеся вам древние монеты и редкости, какие отыщутся в наших местах, стародавние, старопечатные книги, другие какие-нибудь вещи, антики». Откуда такое увлечение стариной? Очень просто: собирателем древностей был Павел Петрович Свиньин, издатель «Отечественных записок», в которых и была напечатана повесть Гоголя «Бисаврюк, или Вечер накануне Ивана Купала»… Это уже не хлестаковские, а прямо-таки молчалинские манеры!
Ах да, Молчалин – это у Грибоедова. Ну тогда вот вам Гоголь – Башмачкин.
Некоторое время Гоголь читал курс истории в университете, где, по отзывам, «стал посмешищем для студентов» («лицо подвязано платком от зубной боли»), однако «лекции имели на всех, а в особенности на молодых его слушателей, какое-то воодушевляющее к добру и к нравственной чистоте влияние».
Говорят, однажды Гоголь обрил голову, чтобы лучше росли волосы, и носил парик, под который, чтобы тот не сползал, подкладывал вату. Вата под париком сбивалась и самым прискорбным образом выглядывала наружу. Сразу вспоминается:
…И всегда что-нибудь да прилипало к его вицмундиру: или сенца кусочек, или какая-нибудь ниточка; к тому же он имел особенное искусство, ходя по улице, поспевать под окно именно в то самое время, когда из него выбрасывали всякую дрянь, и оттого вечно уносил на своей шляпе арбузные и дынные корки и тому подобный вздор. Ни один раз в жизни не обратил он внимания на то, что делается и происходит всякий день на улице, на что, как известно, всегда посмотрит его же брат, молодой чиновник, простирающий до того проницательность своего бойкого взгляда, что заметит даже, у кого на другой стороне тротуара отпоролась внизу панталон стремешка, – что вызывает всегда лукавую усмешку на лице его.
Это – Гоголь, великая повесть «Шинель». Акакий Акакиевич Башмачкин.
Слева Ролан Быков, справа Александр Карпов, но как похожи!
А вот Гоголь о себе: «Никто из читателей моих не знал того, что, смеясь над моими героями, он смеялся надо мною» («Выбранные места из переписки с друзьями»).
А вот что касается воодушевления к добру и нравственной чистоте (помните, «лекции имели на всех (...) какое-то воодушевляющее к добру и к нравственной чистоте влияние»?)
Только если уж слишком была невыносима шутка, когда толкали его под руку, мешая заниматься своим делом, он произносил: „Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?“ И что-то странное заключалось в словах и в голосе, с каким они были произнесены. В нем слышалось что-то такое преклоняющее на жалость, что один молодой человек, недавно определившийся, который, по примеру других, позволил было себе посмеяться над ним, вдруг остановился, как будто пронзенный, и с тех пор как будто все переменилось перед ним и показалось в другом виде. Какая-то неестественная сила оттолкнула его от товарищей, с которыми он познакомился, приняв их за приличных, светских людей. И долго потом, среди самых веселых минут, представлялся ему низенький чиновник с лысинкою на лбу, с своими проникающими словами: „Оставьте меня, зачем вы меня обижаете? “ — и в этих проникающих словах звенели другие слова: „Я брат твой“. И закрывал себя рукою бедный молодой человек, и много раз содрогался он потом на веку своем, видя, как много в человеке бесчеловечья, как много скрыто свирепой грубости в утонченной, образованной светскости, и, боже! даже в том человеке, которого свет признает благородным и честным…
Это – снова Башмачкин.
Один из нехудших Башмачкиных нашей сцены – Марина Неёлова
Позже мы ещё вспомним об этой пророческой строчке: «Какая-то неестественная сила оттолкнула его от товарищей»...
А пока Гоголь весьма общителен; его «Вечера на хуторе» прогремели и принесли ему славу, к которой молодой автор отнёсся на удивление трезво: «Вы спрашиваете об „ Вечерах“ Диканьских. Чёрт с ними ! ( … ) Да обрекутся они неизвестности, покамест что-нибудь увесистое, великое, художническое неизыдет из меня!»
И вот тут Плетнёв наконец знакомит его с Пушкиным и случается так, что именно Александр Сергеевич подсказывает Гоголю идею того самого «увесистого, великого, художнического».
Но Гоголь чувствует, что работа над «Мёртвыми душами» предстоит огромная, долгая (а кормиться-то надо!), и вот этот простодушный наглец просит Пушкина подсказать ему ещё один сюжет – для лёгкой комедии: «Я, кроме моего скверного жалования университетского — 600 рублей , никаких не имею теперь мест. Сделайте же милость, дайте сюжет».
И Пушкин делится с ним замыслом, над которым собирался было поработать сам, записав для памяти: «Криспин (Свиньин) приезжает в губернию на ярмонку, его принимают за… Губернатор честный дурак, губернаторша с ним проказит. Криспин сватается за дочь…».
Неизвестно, написал бы Пушкин эту вещь или нет, но, надо сказать, он уступает Гоголю своего Криспина-Свиньина не без сожаления, сказав домашним – в шутку, но с оттенком досады: «С этим малороссом надо быть осторожнее: он обирает меня так, что и кричать нельзя»...
Наверное, все устали уже, давайте перерыв сделаем? Потому как впереди главная часть – как топили самого Гоголя. Почему он такой хардкорный на фотографии – и на этом посмертном памятнике...
...мимо которого я два часа назад на почту ходил – и как раз на обратном пути увидал в телефоне забавный пост Рози Скрипник. И прямо руки зачесались рассказать вам эту историю. Надо было отчёт за апрель составить, а я время на переписывание этого рассказа потратил, товарищи.
Вы хоть напишите – продолжение-то нужно вообще? Или «достал уже окаянный Лучик»? Кстати, от рекламы «Лучика» ничто никого не освобождает!
Патологическая скромность не позволяет мне подчеркнуть красным «детям выписала». Надеюсь на вашу внимательность.
Дочь леди Элизабет Говард и сэра Томаса, ставшего впоследствии графом Уилтшира и Ормонда, родилась, по-видимому, в 1507 году.
В подростковом возрасте её зачислили в свиту Маргариты Австрийской, дочери императора Священной Римской империи. Будучи фрейлиной, в Брюсселе юная леди освоила науки управления домашним хозяйством, рукоделия, пения, игры в кости, шахматы и карты, владения музыкальными инструментами, танцев и хороших манер. Кроме того, она обучилась грамоте и фамильной генеалогии, чтению, правописанию, иностранным языкам, арифметике, истории, верховой езде, охоте и стрельбе из лука.
Пару лет спустя стараниями отца она получила новое назначение — в свиту принцессы Марии Тюдор — младшей сестры британского короля Генриха Восьмого. После семи лет с принцессой во Франции она приобрела французские манеры. Высокая, стройная, смуглая темноглазая брюнетка выглядела скорее как француженка, чем как англичанка. Она говорила на безупречном французском, блестяще знала этикет, разбиралась в искусстве, музыке, литературе, философии, моде и разделяла негативное отношение придворных к церковной коррупции.
По возвращении в Англию она снискала благосклонность не только юной принцессы — будущей королевы по прозванию Кровавая Мэри, — но и самого короля Генриха Восьмого. В отличие от своей сестры, она не пожелала стать королевской любовницей и держала дистанцию с монархом. Тем не менее, по легенде влюблённый король посвятил ей балладу Greensleeves ("Зелёные рукава"), которая за минувшие почти пятьсот лет стала считаться народной песней.
Она дождалась от короля официального предложения о замужестве и ещё до вступления в брак, получив титул маркизы, сделавший её самой знатной дворянкой Англии, оказывала заметное влияние на парламент, зарубежных послов и международную политику.
Она поддерживала многолетние попытки Генриха Восьмого получить разрешение папы римского на развод с предыдущей женой и способствовала Реформации — отказу от религиозного подчинения Ватикану, утверждению главенства короля над церковью и появлению англиканской церкви.
Она родила Генриху Восьмому дочь — будущую королеву Елизавету Первую, к которой сватался Иван Грозный, — и в 1533 году стала самой влиятельной королевой-консортом за всю историю Англии...
...но вскоре сделалась жертвой придворных интриг. Короля свели с новой любовницей, а королева была казнена по ложным обвинениям в целом букете преступлений, от государственной измены до инцеста. 19 мая 1536 года ей отрубил голову палач, специально выписанный из Франции.
На картинке — платье, в котором взошла на эшафот у центральной башни Лондонского Тауэра третья из шести жён короля Генриха Восьмого, несчастная Анна Болейн.
Это Таллинский автовокзал, а мы с вами обратим внимание на слово "bussijaam". Оно переводится как "автобусная остановка", причем первая его часть заимствована из английского "bus" ("автобус"), а вторая - из русского.
Это слово "ям", которое означало "почтовую станцию", и было заимствовано из тюркских языков, так же как и "ямщик", который происходит от тюркского "yamçı", "ямчы" ("извозчик", "кучер"). А изначально это слово вообще китайское - 站 означает почтовую станцию, а читается в зависимости от диалекта [zan], [zam], [zhan], [cham] и не только.
Вот так вот из Поднебесной словечко подцепили монголы, подкинули татарам, татары навязали нам, а мы ещё и эстонцам его пропихнули.
Больше 400 лет назад, в 1584 году, в Англии была издана книга романтических стихов и песен «A Handful of Pleasant Delights », то есть «Горсть приятных наслаждений». Это был типичный для того времени сборник модных сонетов, романсов и стихотворений о любви. Настоящим «хитом» сборника стала песня «Greensleeues», или «Зелёные рукава».
Согласно красивой легенде, эта песня была сочинена лично королём Англии Генрихом VIII около 1530 года для Анны Болейн, придворной красавицы, в которую король влюбился до безумия. Ради того, чтобы жениться на леди Анне, король развёлся с королевой Екатериной, объявил незаконной родную дочь Марию, рассорился с римским папой, начал войну и даже умудрился сменить в королевстве религию...
Генрих VIII и Анна Болейн на охоте
Впрочем, это отдельная история, нас интересует исключительно песня «Зелёные рукава», написанная сходившим с ума от любви королём.
Наверняка вы не раз и не два слышали эту простую, но трогательную и глубокую старинную мелодию. Её часто используют в разных исторических фильмах и спектаклях для того, чтобы создать атмосферу позднего средневековья, английского ренессанса. Послушайте, и вы наверняка вспомните эту мелодию:
Эта мелодия была невероятно популярной. Даже в пьесах Шекспира она упоминается несколько раз – например, в пьесе «Виндзорские проказницы» толстый глупый рыцарь сэр Джон Фальстаф запальчиво восклицает:
"– Да пускай с неба вместо дождя сыплется картошка! Пусть гром грянет песню «Зелёные рукава»! Пусть хлещет град из леденцов и метёт сахарная метель!"
В книге «Горсть приятных наслаждений» в песне «Зелёные рукава» «всего» 18 куплетов. Пускай это вас не удивляет – в те времена ещё не придумали такого понятия, как «эфирный формат» с обязательным урезанием песни в 3 куплета и 3 припева с временем звучания не более трёх с половиной минут. Тогда песни (особенно для любимых) могли петь ужасно подолгу. Однако 18 куплетов – это только начало, верхушка айсберга. По оценкам разных исследователей, для песни «Зелёные рукава» было впоследствии сочинено... от полутора до двух тысяч куплетов!
Однако давайте же теперь всё-таки откроем ту самую книгу, изданную в 1584 году, и почитаем, как же страстно, чисто и бескорыстно король был влюблён в прекрасную леди Анну...
Сборник "Горсть приятных наслаждений", 1584 год
Первый куплет, само собой, вступительный: "
Увы, любовь моя, ты причинила мне боль, Отвергнув меня бесцеремонно, Ибо я любил тебя столь долго, Наслаждаясь, когда ты была рядом".
В принципе, ничего такого. Человек любит, его отвергают – кому такое легко перенести? Но читаем дальше...
Всегда готов был услужить, Чтобы исполнить любую твою прихоть. Я оплатил все твои расходы, и повседневные, и земельные, Чтобы завоевать доброе отношение и любовь".
Обратите внимание на «земельные расходы».
Купил тебе я головной убор из трёх перьев, С тончайшей и модной вышивкой. Я предоставил тебе и жильё, и богатый стол, Что весьма опустошило мой кошелёк".
Кхм... Ничего не напоминает? «Кольца и браслеты, шляпки и жакеты – разве я тебе не покупал»...
Согласитесь, вряд ли это похоже на современное представление о настоящей любви? Читаем дальше:
Купил тебе я три лучших нижних юбки Из самой тончайшей ткани, какая только может быть. Купил я ожерелье из драгоценных камней, И всё это я потратил на тебя!
В следующем куплете изнывающий от любви автор поёт про «платье из прекраснейшего белого шёлка с золотой вышивкой», потом про «пояс с шитьём из красного золота, весь обсыпанный жемчугами», потом про «лучшего коня из моих конюшен, чтобы ты ездила, куда хотела», и в конце концов риторически восклицает (а может, даже слезу пустил?):
И кто оплачивал все эти удовольствия, Которыми ты пользовалась и которые тебе так нравились? Именно я – которому ты отказала И презренно отвергла предложенную любовь...
История Анны Болейн оказалась в итоге крайне печальной и трагичной – сперва она всё-таки уступила королю и тайно обвенчалась с ним, а в 1533 году официально стала королевой Англии. Казалось бы – вершина, предел мечтаний, «весь мир у твоих ног»! Но всего лишь через три года(1536) король Генрих леди Анну разлюбил, обвинил в колдовстве и государственной измене, приказал судить и казнить.
И уже одаривал шелковыми юбками, расшитыми золотом платьями, бриллиантовыми украшениями, поместьями, породистыми жеребцами и драгоценными головными уборами другую женщину, которую звали Джейн Сеймур...
"Концепция изменилась": Генрих VIII, Джейн Сеймур и их сын, будущий король Эдуард VI, ставший героем книги Марка Твена "Принц и нищий". (О нём мы скоро расскажем тоже)
Правда, мы не знаем – пел ли он для неё песню «Зелёные рукава» или всё-таки уже нет? Как считаете? Гм... И, эх... невозможно же удержаться!
1. Уверен, что раньше и фильмы, и игры были лучше. Свое мнение основывает исключительно на 10-15 играх и фильмах, которые действительно оказались хорошими и дожили до наших дней. Понять то, что 90% продукции прошлых лет было шлаком, который прочно забыт к нашему времени — неспособен.
2. Ненавидит «повесточку». Не способен внятно объяснить, что это такое. Уверен, что «повесточка» это исключительно современное изобретение и раньше, через кино людям никакие новые идеи не прививались.
3. Ненавидит феминизм. Не читал ни одной книги на эту тему. Не знает, какими фигурами представлен современный феминизм. Уверен, что на сегодняшний день в мире уже достигнуто 100% гендерное равенство. Одновременно с этим считает, что мужчин в современном мире угнетают. Не видит здесь никакого противоречия.
4. Приходит в ярость, когда узнает, что какого-то известно человека обвинили в сексуальных домогательствах или просто хамском поведении. Убежден, что все женщины, которые жалуются на домогательства это «тупые фемки», которые хотят привлечь к себе внимание.
5. Полагает, что некрасивые (по его мнению) женщины не должны играть в кино главные роли.
6. До сих пор верит, что шутка про «сильных и независимых» смешная.
7. Когда выходит анонс какого-то фильма, то считает своим долгом написать в комментариях плоскую шутку о том, что надо обязательно включить в этот фильм чернокожую лесбиянку инвалида.
8. Невыносимо тоскует по временам раннего токсичного интернета, когда можно было безнаказанно оскорблять кого-угодно.
9. Уверен, что прекрасно понимает, как устроена жизнь в США. Считает, что проблема расизма там давным-давно решена, а нынешние чернокожие выходят на акции протеста исключительно из желания устроить беспорядки.
10. У себя на родине неспособен отстоять свои, даже самые базовые, права. При этом негодует, когда узнает, что где-то в Европе кто-то добивается успеха в защите своих прав.
11. Не признает допущений и условностей в художественных фильмах. Однако строжайшего реализма требует только от тех картин, которые ему не нравятся.
12. В случае если дело идёт об экранизации книги, готов с пеной у рта доказывать, что фильм плохой, так как в чем-то отошел от первоисточника. Даже не представляет себе, что многие из фильмов, которые ему нравятся были сняты по книгам с колоссальными отступлениями от оригинала.
13. Одним из признаков плохого фильма считает глупое поведение отдельных персонажей. Ведь в реальной жизни все ведут себя исключительно рационально и осмотрительно.
14. Добровольно посмотрев фильм, в котором оказались представлены чуждые и неприятные для него идеи и ценности, заявляет, что ему их навязывают. В особо запущенных случаях пишет о «насильственном/силовом навязывании».
15. В современных фильмах обожает уличать женских персонажей в мэри-сьюшности. Не допускает мысли, что мужские персонажи тоже могут быть такими.