Он совершил множество подвигов, но не оставил законного сына. Зато теперь специалисты восстановили его внешность. Хотя, может быть, это и не он...
Сигурд I Магнуссон был королем Норвегии с 1103 по 1130 год. В 1107 году он возглавил Норвежский крестовый поход, который должен был поддержать недавно созданное Иерусалимское королевство, основанное после Первого крестового похода. Ранее никто из королей не решался на такое! За это и за многочисленные подвиги Сигурд получил прозвище "Джорсалафари" (Крестоносец). Согласно сагам, войско Сигурда насчитывало около 5000 человек, которые отправились в путь на 60 кораблях. Сигурд сражался плечом к плечу со своими верными солдатами, одержал множество побед на море и суше, дошел до Иерусалима, совершил омовение в Иордане, захватил богатую добычу, а также частицу Креста Господня и через 4 года вернулся в Норвегию, где основал новую столицу в Конхелле и построил там мощный замок. В 1123 году в Смоланде он громил уже шведских язычников, отвергнувших Христа и поклонявшихся Одину и Тору.
Сигурд умер в 1130 году и был похоронен в церкви Святого Халлвардса в Осло. Согласно скандинавским источникам, перед смертью он страдал психическим расстройством, «из-за того, что пил какое-то зелье».
У Сигурда и его королевы Мальмфред (кстати, дочери великого князя Киевского Мстислава I и внучки шведского короля Инге I) была дочь Кристин, но не было законных сыновей, что после смерти великого короля привело к борьбе за власть и длительной и разрушительной гражданской войне.
В 1656 г. из его захоронения был извлечён череп, который впоследствии оказался в Копенгагене, а в 1867 г. вновь был доставлен в Норвегию и помещен в коллекцию древностей университета в Христиании. С 1957 г. череп Сигурда хранится в королевской усыпальнице – Замковой церкви крепости Акерсхус (Осло). Однако подлинность черепа была поставлена под сомнение в результате обследования в 2014 г.
Сигурд I Крестоносец. По рисунку Эдуарда Бёрн-Джонса
Недавно наши друзья из проекта "Ancestral Whispers" выполнили реконструкцию внешности Сигурда Магнусона (или того человека, чей череп приписывается Сигурду). Наверняка кто-то из наших подписчиков недавно встречал этого человека на улице.
От Тронхейма* до Боспора О Руси несётся слава! Многолюдна и обширна Хельги- конунга держава, Под рукой его могучей финны, балты и славяне, Весь, ижорцы и галинды, кривичи и полочане.
И радимичи и дрягва, северяне и древляне, Платят киевскому князю дань отборными мехами. От Сулы до гор Карпатских, от Онего* до Дуная, Племена пред ним склонились, власть варягов признавая.
И мадьяры и хазары Русь тревожить перестали, Охладил их пыл надолго, блеск мечей норманнской стали. И смирив врагов оружьем, славный мудростью великой, Правит Вещий Хельги - конунг необъятной Гардарикой*.
I.
Над днепровскими горами Солнце лик свой поднимает, В буераки и овраги мрак ночной с полей сгоняет, Днепр Славутич одевает чешуёй блестящей брони, И туманы осушает над лугами Оболони.
В Перевесище*, в дубравах птичьи стаи разбудило, Свистом, щебетом, галденьем те приветствуют Ярило. Залило лучами рощи от Крещатика до Клова,* Осветило ярко гавань на Почайне* у Подола.*
Там, у пирсов деревянных, лодьи, кнорры, скафы, шнекки,* Скандинавские драккары, мусульманские шебеки, Через волоки, пороги, по морской волне кипучей, Привезли они товары, в стольный град Руси могучей.
Византийская галея* тихо в гавань проскочила, Встала к крайнему причалу, где Аскольдова Могила. Из неё купец ромейский, в плащ закутавшись по брови, Вышел, и с толпой смешался, затерявшись на Подоле.
Он идёт на Торговище, где с утра народ теснится, На прилавках лисы, белки, соболя, бобры, куницы... Там - вино с краёв заморских, мёд и воск, мечи и брони, Здесь - шелка и паволоки, пряности, лихие кони...
И у Велесова крода,* у подножья Хоривицы,* Продаются по ногате* в плен попавшие девицы, Но ромей на них не смотрит: пусть другой их покупает! Вверх по Боричеву взвозу, к городским стенам ступает.
У ворот Подольских стража,путь секирами закрыла: -"Кто такой? Куда? Откуда?"- грозно путника спросила. -"К конунгу скорей ведите, будет щедрая награда, передайте: с важной вестью, гость Василий из Царьграда".
II.
Хельги, в тереме высоком, с побратимами пирует. За столом, его дружина, славя конунга, ликует, Рядом с дядей, Ингвар* юный, вместе с Хельгою* прекрасной, Жаждет подвигов, не чуя, гибели своей ужасной.
Дальше, форинги*- бояре: Карл, Фарлаф, Руальд и Гилли, Что не раз свои дружины, в бой за конунгом водили, Ниже - фьёльмены* и хольды*, пусть не столь же родовиты, Их секирами, мечами, земли конунга добыты.
Терпкий мёд, хмельное пиво, в чаши и ковши налиты, Вспоминают побратимы, дальние походы, битвы. Как в державу Каролингов* вместе с Рориком* ходили, Нант , Париж, Бордо разграбив, в пепелища обратили.
Как секирами крушили шлемы, брони франкской скары,* И как кровью обагрялись воды мутные Луары, Как с Холстейном Хитроумным*, до Италии доплыли, В том краю, далёком, южном, город Луну захватили.
"Стены там "- промолвил Руальд"- высоки и крепки были, Сарацинские тараны их ни разу не пробили, Но не зря Холстейна люди Хитроумным называют, Принимает он крещенье, а затем , вдруг...помирает!
С громким плачем, гроб с Холстейном,мы к воротам притащили, Схоронить его в соборе у епископа просили: " Не отвергни ты последней просьбы сына во крещении, Выдели земли священной, для его упокоенья."
Пропустили гроб в ворота, сам епископ нас встречает, Клир с хоругвями, крестами, отпеванье начинает, А Холстейн лежит недвижно,только брови сдвинул строго, То-то было , братья, смеху, как он выпрыгнул из гроба!
Латиняне ошалели...Мы же стражу перебили, И ворота, вместе с башней, тут же быстро захватили. Ворвалась уж вся дружина, и пошла мечам потеха, Горожанам стало сразу, скажем прямо, не до смеха.
Луну дочиста разграбив, много крови мы пролили, В узких улочек изгибах, груды трупов навалили, Много дев и жён латинских, в городе на щит мы взяли, А детишек их на копья, к небесам швырнув, поймали.
"Скверно это!"- бросил конунг, чашу мёда наливая.- "Прав был Альвир,* своим людям делать это запрещая, Над врагом своей победой воин доблестный гордится, А убийства беззащитных истинный храбрец стыдится!"
" Плавал к северным я странам" - молвил белокурый Гилли, "Вместе с Оттаром-норвежцем, в Биармию* мы ходили. Солнца свет в краях полночных, мрак в полгода раз меняет, Море горы ледяные на волнах своих качает.
Наши бороды и кудри от мороза поседели, Снасти - шкоты на драккаре словно бубенцы звенели, Есть звезда там - Лейдарстертна,* на неё мы курс держали, Пока в дымке предрассветной, край земли не увидали.
Сколько глазу было видно - льды всё море покрывали, Льдины, будто бы живые, друг на друга налезали, И со страшным грохотаньем низвергались в бездну ада, Где рычанье раздавалось Змея Мрака - Йормунгада!*
Ужасом священным полны к югу двинулись скорее, В море странное, чьи волны были молока белее. Гандвиком*- волшебным морем эти воды мы назвали, Вскоре земли Биармии перед взором уж лежали.
Там, в стране лесов бескрайних, у реки великой Вины*, Возле капища Йомалы*, встретили нас биармины, Много лис и горностаев мы у них наторговали, А среди клыков моржовых, два огромных увидали.
Шесть локтей длиной - не меньше! Чуть не с мачту толщиною! Бивни то зверей огромных, что живут там под землёю! Как кроты, они тоннели в мёрзлом грунте прорывают, А как воздух, вдруг , почуют, так, тот час же, умирают..."
III.
Стражник к Хельги быстрым шагом,через залу поспешает, Что-то шепчет ему тихо. Конунг головой кивает. "Друже!"- Хельги громко крикнул - "Слушайте меня скорее, Гость к нам прибыл с вестью важной из империи ромеев!"
Распахнулись двери залы, и вошёл Василий чинно: " Славься, князь Олег могучий! Славна будь, его дружина! Друг твой, из дворца Влахерны,Шлёт привет Руси владыке, Пусть твои года продляться щедрый конунг Гардарики!
Русь с Империей полвека в мире, вроде, проживают, Но давно уж Василевсы соглашения нарушают, В стольном граде Константина русам чинят притесненья, Там купцы славян, варягов терпят всякие лишенья.
Часто, римские элуры* лодьи их на дно пускают И невольничьи базары русской речью наполняют. В том году послов к хазарам Василевсы посылали, На славянские селенья что б набеги совершали!"
"Неужели " - молвил Хельги - "Русь потерпит поношенья? Не явиться ль к Миклагарду в гости нам, без приглашенья?" "Слава Хельги!", "На Ромеев!" - хольды дружно закричали, Лишь Фарлаф и старый Ингельд головами покачали.
"Вместе с Хаскульдом и Тюром*, Миклагард мы штурмовали, С кораблей ромеи пламя негасимое кидали, С рёвом огненные струи к нашим лодьям устремлялись, И с бортов горящих, люди в воду с криками бросались.
И как бездна Муспельхейма* море яростно пылало, Наши лодьи и драккары пламя жадно пожирало, В день тот страшный, попрощались не с одним мы побратимом. Не простое это дело - воевать с Восточным Римом!"
Но с улыбкою Василий говорит :" Вам нет препоны. К берегам ушли сирийским огненосные дромоны*. Император Лев Философ* с агарянами* воюет, Бухта Золотого Рога , почитай, с весны пустует"
"Так начнём же" - молвил Хельги - " Мы к войне приготовленье. Пусть князья славян и финнов, собирают ополченье, Пусть по рекам и протокам лодьи к Киеву сплавляют, Топоры, мечи и брони кузнецы изготовляют.
В земли свеев, готов, данов шлите вестников скорее, Что б к нам фьёльменов и дренгов,* присылали побыстрее, Печенеги и мадьяры пусть к Дунаю выступают, И у устья войском конным наши лодьи поджидают.
Не забудут Русь ромеи!" - Хельги меч из ножен вынул, И движеньем быстрым снова, он его назад задвинул, Стукнула зловещим лязгом по оковке ножен гарда. "Я прибью свой щит червлёный, на ворота Миклагарда!"
I. Хельги - Вещий Олег Миклагард - Константинополь Тронхейм - город в Норвегии Онего - Онежское озеро Гардарика (сканд.)- Славянская Русь Перевесище - место под Киевом, где ловили птиц сетями Крещатик и Клов - реки в Киеве Почайна - приток Днепра Подол - историческая местность Киева между Горами и рекой. Кнорры, скафы, шнекки - корабли викингов Галея- византийское парусно-гребное судно Велесов крод - языческое капище Велеса. Хоривица - гора в Киеве, название которой связывают с одним из легендарных основателей Киева — Хоривом Нога;та — денежная единица Киевской Руси.
II.
Ингвар - князь Игорь, жестоко казнённый древлянами. Хельга - княгиня Ольга, супруга Игоря. Святая Ольга. Форинг - знатный воин, предводитель собственной дружины. Фьёльмен - простой дружинник. Хольд - знатный дружинник. Каролинги - королевская и императорская династия в государстве франков. Рорик - Рюрик Скара - дружина франкских королей. Холстейн Хитроумный ( Хастинг) - вождь викингов IX в. Альвир (Альвир Детолюб) - вождь викингов, запретивший убивать детей при набегах. Биармия - южное побережье Белого моря. Лейдарстертна ( исл.) - Полярная звезда Йормунгад (сканд. миф.) - Мировой змей, окружающий своими кольцами землю. Гандвик - Белое море. Вина - Северная Двина. Йомала - Божество биарминов.
III.
Элур - Византийское сторожевое судно. Хаскульд и Тюр - Аскольд и Дир. Муспельхейм ( сканд.миф.) - огненная страна в подземном царстве. Дромон - византийский корабль, носитель греческого огня. Лев Философ - византийский император. Агаряне - арабы Дренг - викинг-новобранец.
- Ну, покажь себя князю, - усмехнулся хан, подтолкнув сестру к Юрию. Красавица Кончака вспыхнула, как пожар в ордынской степи, но, шагнув к князю, ожгла его взглядом черных, как вороново крыло, глаз.
Юрий смотрел с восхищением: хороша девка! И как смотрит - с призывом, с интересом. Но вот только ненашинских же кровей! Ордынка!
У золотоордынского царевича Тогрулы, десятого сына великого хана Менгу-Тимура, было множество жен, множество сыновей и дочерей. Однако в истории остались двое - мальчик Узбек, будущий хан Золотой Орды, и девочка Кончака, о которой пойдет речь в этой статье.
Дата рождения Кончаки осталась скрыта в глубине веков, однако, известно, что она была значительно младше своего брата Узбека, родившегося в 1283 году.
В январе 1313 года, после смерти своего дяди, хана Тохты, 30-летний Узбек с беклярбеком Кутлуг-Тимуром, прибыл в Сарай-Бату из Хорезма, дабы сказать близким покойного хана слова утешения.
"Утешение" Узбека было весьма своеобразное, о чем сказано в монгольской летописи "Тарих-и шейх Увейс":
"Ордынский эмир Кадак хотел возвести на трон сына Тохты, Илбасмыша, но Узбек и Кутлуг-Тимур прибыли из Хорезма и убили обоих".
Расправившись со своим несовершеннолетним двоюродным братом, Узбек сам стал ханом Золотой Орды.
Хан Узбек.
Узбек-хан смог быстро прекратить междоусобные склоки, добился мира в Орде. В отношении русских земель Узбек начал принципиально новую политику. Баскачество, вызывавшее у русичей стойкий протест, было упразднено. Право взимать дань со своих подданных получили вассалы хана - русские князья.
В 1315 году Узбек задумал поспособствовать объединению Северо-Восточной Руси под началом одного, самого лояльного к Орде, князя. Таковым хан посчитал Юрия Даниловича, князя Московского.
Юрий Данилович на протяжении одиннадцати лет бился за ярлык на великое княжение Владимирское с князем Тверским Михаилом Ярославичем. Победителю, помимо великокняжеского титула, должны были достаться Нижний Новгород, Городец, Кострома, Переяславль-Залесский и другие известные и богатые города.
В этом противостоянии побеждали в основном тверичи, что не нравилось хану Узбеку. Нужно было усилить Юрия Даниловича, и Узбек нашел способ.
К хану за ярлыком.
Хан вызвал Юрия Даниловича в Орду. Князь отправлялся в Сарай-Берке (новую столицу) с тревогой в сердце. Оно и неудивительно: немало русских князей были убиты монголами, иной раз без очевидной причины.
Но Узбек встретил москвича с почетом. Два года жил Юрий Данилович при дворе хана, познакомился с ключевыми чиновниками Орды, и, в каком-то смысле, "омонголился".
В один из дней Узбек пригласил князя на запретную, женскую территорию своего дворца. Здесь хан познакомил князя со своей сестрой Кончакой. Девушка была молода и красива.
Юрию Даниловичу в то время было 34 года. Недавно он потерял жену, и до сих пор находился по ней в трауре.
Предложение Узбека взять в жены его сестру Кончаку заставило московского князя смутиться. С одной стороны, монголы на Руси оставались "пога-ными", их презирали и боялись. С другой, жениться на правнучке Чингисхана - это значило, получить новую, могучую силу, которая помогла бы князю сокрушить заклятого врага, Михаила Тверского.
Юрий Данилович со своим младшим братом Иваном Калитой.
Впрочем, спорить с Узбек-ханом Юрий Данилович в любом случае не мог - мигом головы лишишься. Князь согласился взять Кончаку в жены. Конечно, глаза узкие у невесты, скулы широкие, да волосы как вороново крыло. Однако же, красива - красива какой-то степною, дикой красотой.
Кончаке предстояло стать княгиней православного московского княжества, так что Узбек-хан ничего не имел против того, чтобы сестру перекрестили в иную веру.
Церемонию провели прямо в Орде - благо, с Юрием Даниловичем прибыл священник. 5 февраля 1317 года Кончаку окрестили. В православии правнучка Чингисхана приняла имя Агафья, что значит, "добрая".
На следующий день состоялась свадьба - новокрещенная Агафья стала законной супругой Юрия Даниловича.
Свадьба Юрия Даниловича и Кончаки.
Таким образом, московский князь стал гурганом, то есть, затем Чингизидов. Этот высокий монгольский титул был вторым в Орде по значению после титулов ближайшей ханской родни.
Сразу после свадьбы Юрий Данилович отправился восвояси. Князь вез ярлык на великое княжение, которым с 1305 года владел Михаил Ярославич Тверской. Кроме того, с князем ехали его молодая красавица-жена Агафья-Кончака, а также ханский темник Кавгадый с большим отрядом монголов.
Кадр из Сериала "Золотая Орда".
Агафья, судя по тому, что она называла мужа "алтын-коназом", то есть "золотым, златокудрым князем", супруга любила. Кроме того, молодой ордынке могло льстить, что она - единственная жена своего благоверного. В Орде она стала бы одной из гаремных жен.
Возвратившись в Москву, Юрий Данилович объявил себя великим князем, а жену свою Агафью - великой княгиней. Казалось, переход великокняжеского стола от тверичан к москвичам произошел мирно, но это была иллюзия.
Михаил Ярославич не смирился с потерей престола и приказал строить вокруг Твери мощные укрепления, готовиться к войне. Юрий Данилович, узнав об этом, осерчал и приказал своим ратникам готовиться к походу на тверичан.
В декабре 1317 года московская рать вместе с монголами темника Кавгадыя выдвинулись на Тверскую землю. Михаил Ярославич с дружинами своими отправился навстречу неприятелю.
Вопреки обычаю, Юрий Данилович взял с собой супругу Агафью - это единственный зафиксированный в летописях случай, когда русский князь брал в военный поход жену.
22 декабря 1317 года у села Бортенева состоялась битва, впоследствии названная Бортеневской. Михаил Ярославич нанес войску Юрия Даниловича и темника Кавгадыя сокрушительное поражение. Вот как итог битвы описан в летописи:
«И была битва великая и сеча злая, и помог Бог князю Михаилу Ярославичу Тверскому, и побежал князь великий Юрий Данилович Московский… А Кавгадый повелел дружные свои стяги поврещи и неволею сам побежал в станы»
Тверичи бросились преследовать беглецов. Юрию Даниловичу удалось сбежать, а Кавгадый был окружен и сдался на милость победителю. Кроме того, Михаилу Ярославичу достался еще один живой ордынский "трофей" - жена Юрия Даниловича, великая княгиня Агафья.
Кавгадый сдается Михаилу Ярославичу. За темником изображена плачущая Агафья.
Агафью отвезли в Тверь, где в самом начале 1318 года великая княгиня московская при неизвестных обстоятельствах скончалась.
Юрий Данилович, узнав о смерти супруги, немедленно обвинил в ее убийстве Михаила Ярославича Тверского. Московский князь был убежден, что жену его отравили. В "Патриаршей летописи" сказано:
"Инии же глаголють яко тамъ во Твери зелием уморена бысть Кончака великая княгиня Юрьева сестра царева нареченная во святемъ крещении Агафиа— Патриаршая летопись 1317 г".
Узбек, узнав о смерти сестры, осерчал. Хан немедленно вызвал в Орду обоих князей - Юрия Даниловича и Михаила Ярославича. Для Михаила Ярославича поездка означала верную смерть, но князь все равно отправился в путь, ибо не мог допустить, чтобы татары пришли в Тверь, разграбили ее и сожгли.
В Сарай-Берке состоялся ханский суд. Узбек признал Михаила Ярославича виновным и приказал заковать его в колодки.
В.П. Верещагин "Михаил Ярославич Тверской у хана Узбека".
Спустя месяц в темницу, где сидел закованный в колодки князь Михаил Тверской, ворвались люди Юрия Даниловича и темника Кавгадыя, не простившего тверскому князю унижения. Михаил был жестоко убит.
В 1319 году тверичане передали Москве останки великой княгини Агафьи, которые были перевезены в Ростов и похоронены в Успенском соборе.
Юрий Данилович вернулся в Москву с подтвержденным ярлыком на великое княжение. В 1321 году произошло знаковое для Руси событие - тверской князь Дмитрий Михайлович по прозвищу Грозные Очи признал власть московского великого князя и передал ему дань, собранную по всему Тверскому княжеству для отправки в Орду.
Однако Юрий Данилович деньги эти не повез монголам, а пустил в оборот через купцов-посредников, стремясь заработать проценты. Об этом узнал хан Узбек, и был крайне разгневан действиями московского князя.
Узбек вызвал Грозные Очи в Орду и вручил ему ярлык на великое княжение. Юрия Даниловича хан также позвал в свою столицу, однако, московский князь не смог приехать, так как по пути его пытался захватить Дмитрий Михайлович Тверской, желавший отомстить Юрию и за смерть отца, и за обман с данью.
До Орды Юрий Данилович добрался лишь в 1325 году. Московский князь прибыл в Сарай-Берке, чтобы добиться от Узбека ярлыка на великое княжение. Юрий не знал, что Дмитрий Грозные Очи находился в Орде. Два князя оказались лицом к лицу перед ханом Узбеком. Грозные Очи в припадке гнева выхватил меч и, бросившись на убийцу отца, пронзил его насквозь.
Дмитрий Грозные Очи убивает Юрия Даниловича.
Хан Узбек приказал схватить Дмитрия и бросить в темницу. Год маялся князь Грозные Очи в монгольских застенках, а затем был казнен по приказу хана.
Однако же, ярлык на великое княжение Узбек передал тверичу - младшему брату убитого Дмитрия, князю Александру Михайловичу.
Москвичи перехватили ярлык лишь в 1328 году, когда великим князем стал младший брат Юрия Даниловича, Иван I Данилович по прозванию "Калита".
"Калита" обеспечил русским землям 40-летнюю мирную эпоху, объединил и усилил разрозненные княжества до такой степени, что в скором будущем Русь смогла бросить вызов Золотой Орде на поле брани.
С именем Ивана Калиты связано и последнее упоминание великой княгини Агафьи-Кончаки.
Существует версия, что главная реликвия Московского государства - Шапка Мономаха - изначально была шапкой Агафьи. Шапка якобы досталась Ивану Калите, по приказу которого мастера дополнительно украсили ее золотыми пластинами и православным крестом. Шапку Иван завещал своему сыну Симеону Гордому.
Шапка Мономаха в Оружейной палате Московского Кремля.
Такова судьба женщины, которая, казалось бы, только промелькнув в отечественной истории, оказала огромное влияние на распределение великокняжеского ярлыка и, как следствие, на раннее становление единого русского государства.
с) Василий Гавриленко (Грусть)
Дорогие читатели, если вам нравятся мои статьи, подпишитесь, пожалуйста на мой Телеграм "Женщины в истории", там немало новых текстов: https://t.me/istoriazhen
В Италии, на севере Апулии находятся невысокие горы Монте Гаргано (та самая "шпора итальянского сапога"). С древности они считалась священным местом. Местные жители рассказывали историю о том, как архангел Михаил велел построить здесь храм. До сих пор там стоит городок под названием Монте-сан-Анджело и рядом с ним - пещерный храм. В 1016 году группа паломников из Нормандии, возвращаясь из Святой земли, решила посетить гору архангела Михаила и знаменитое святилище.
К тому времени сто лет прошло с тех пор, как герцог Ролло с дружиной скандинавов поселился на севере Франции. За это время норманны освоились на новом месте и дали ему свое имя - Нормандия. Они приняли христианство, но остались своеобразными христианами с большими амбициями и двойной моралью. Они переняли французский язык и закон, после чего невероятно расплодились. Теперь им требовалось жизненное пространство.
Так 40 нормандских паломников и оказались на Монте Гаргано в 1016 году. Там им встретился местный житель по имени Мелус. Он был лангобардом и мечтал о возрождении лангобардского королевства. Но южная Италия принадлежала византийцам. Больше сотни лет ее земли были объединены под властью ромейского катепана, который сидел в крепости Бари. По мнении Мелуса, хватило бы и нескольких отважных воинов, таких, как эти 40 нормандцев, чтобы осуществить его мечту.
Потомки викингов оценили предложение Мелуса. Плодородные земли и мягкий климат Апулии выглядели крайне привлекательно. Политическая картина региона также выглядела благоприятно. Три лангобардских герцога в Беневенто, Капуе и Салерно постоянно враждовали и принимали сторону то римского императора в Константинополе, то священного римского императора Запада.
Катепанат объединял области Апулии и Калабрии ( соответственно каблук и носок "итальянского сапога") со времён Василия Македонянина и Льва Мудрого. Это была богатая и процветающая провинция Империи, которая не признавала независимость местных лангобардским герцогов.
Но внутри катепанат имел свои проблемы. Он состоял из Калабрии и Апулии. Власть императора и его катепанов была бесспорной только в Калабрии. В Апулии большинство населения составляли италийцы и лангобарды. Государственным языком у них была латынь. Сохранялось самоуправление. В большинстве областей были латинские церкви и меньшинство православных. Для защиты от набегов мусульман катепан позволял лангобардам формировать отряды самообороны, которые так же могли представлять опасность для власти императора. Они стали основой для ряда восстаний.
В 1009 году поднял восстание тот самый Мелус. В 1010 году он с единомышленниками захватил Бари и ряд других городов. Но в июле 1011 года новый катепан Василий Месардонит сумел восстановить контроль над городом. Мелус сбежал в герцогство Салерно и теперь странствовал по югу Италии в поисках бойцов для продолжения восстания.
Там, на горе Монте Гаргано нормандские паломники выслушали Мелуса и пообещали помочь ему, после чего вернулись на север для того, чтобы собрать других добровольцев и принять участие в чужой войне на юге Италии. Разумеется, не только из благородных побуждений и желания заработать денег, но в первую очередь для того, чтобы самим попытаться захватить солнечные долины южной Италии.
В 1016 году по Нормандии пошел слух о том, что на юге Италии начинается новая заварушка, где требуются крепкие руки и способность убивать, не задавая лишних вопросов. Со всей Нормандии собралась безземельные младшие сыновья местных феодалов, авантюристы, разбойники и прочие лихие люди. В их числе был Жильбер Дренго вместе со своими братьями, он и возглавил норманнский отряд.
В 1017 году эта добровольческая армия прибыла в Капую, где встретилась с Мелусом. Тот собрал свой лангобардский отряд и готов был вновь бросить вызов ромеям южной Италии. К том времени должность катепана Италии занимал Лев Торник. Мелус решил атаковать катепанат неожиданно, чтобы не позволить Торнику стянуть подкрепления.
Торник знал, что Мелус уже пробовал бросить вызов имперской власти. В 1009 году ему удалось взять верх над прежним катепаном Иоанном Куркуасом и захватить крепость Бари. Куркуас был отправлен в отставку. Вместо него император Василий II передал катепанат в руки Василия Месардонита и предоставил ему войска для подавления восстания.
Хронист Лев из Остии упоминает, среди его войск были даны, россы и вандалы (Dani, Rossi et Gualani*). Эта армия отбила Бари 11 июня 1011 года. В захвате города важную роль сыграла варяжская гвардия императора. После этого новый катепан постарался присоединить к своим владениям как можно больше лангобардских княжеств. Впрочем, успеха в этом он не достиг. В 1016 или в 1017 году, он умер. Ему на смену император прислал Льва Торника.
Лев уже бывал в этих краях. В 1011 году он занимал должность стратига фемы Кефалония (охватывала острова западной Греции) и помогал Василию Месардониту подавить восстание Мелуса. Теперь же, в мае 1017 года Торник сам стал катепаном Италии и должен был встретиться на поле боя с Мелусом во второй раз. Должно быть, по прошлому опыту он рассчитывал, что сможет легко одолеть лангобардских повстанцев. Но он еще не знал, что Мелус привел с собой отряд нормандцев. А это меняло дело.
Вильгельм Апулийский пишет: "Затрепетала Апулия вся перед галлами, лютость которых стала причиною многих смертей". Галлы, как Вильгельм называет нормандцев, были главной ударной силой в армии Мелуса.
Наконец, слух о готовящемся вторжении дошел до Бари, столицы катепаната. Катепан Лев Торник, узнав, что повстанцы начали опустошать Апулию, отправил против них отряд во главе с Львом Пакианом. Пакиан в мае 1017 года повел войско на север, на берега пограничной реки Форторе к местечку Аренула. Вильгельм Апулийский пишет, что первое сражение закончилось ничьей. Тогда Торник выступил на помощь Пакиану со свежими силами и на этот раз потерпел поражение. С уцелевшими бойцами он отступил в Бари, в то время, как Пакиан погиб в бою.
По другой версии, произошли три боестолкновения. Первое, при Аренуле, Лев Пассиан закончил ничьей, во втором сам Лев Торник с трудом одержал верх при Чивите, в третьем потерпел поражение при Ваккарице.
Победа ободрила нормандцев, которые увидели, что ромеев можно бить и приготовились к новым победам. Но пока Торник держался в крепости Бари, на штурм они не пошли и предпочли разорять Апулию. Такова логика Средневековья: Мелус, призвавший нормандцев для того, чтобы отвоевать Апулию у ромеев, на деле привел на родную землю разбойников и грабителей, которые принялись опустошать ее.
Торник, отступив к Бари, отправил сообщение в Константинополь императору Василию II с отчетом о ходе боевых действий. Император объявил Мелуса вне закона и велел схватить его и казнить. Поскольку Торник уже показал, что не может справиться с восстанием, император отозвал его и передал должность катепана одному из лучших военачальников, Василию Воиоанну. Должность катепана (κατεπάνω — «тот, кто наверху», «верховный») давала ему максимальные полномочия на юге Италии.
Для того, чтобы реализовать их, император передал Воиоанну крупный военный контингент, в который вошли варяжская стража императора. Во время прошлого восстания (1011) варяги проявили себя вполне достойно в бою с лангобардами. Примечательно, что теперь на поле боя они должны были встретиться с нормандцами. И те и другие - выходцы из Скандинавии, дальние родственники.
Прибыв в Бари, Василий сформировал новую армию и выступил вместе с нею навстречу противнику. Оказалось, что отряды Мелуса с грабежами дошла до реки Офанто, пересекли ее и приближаются к окрестностям Бари. На берегу Офанто в 216 году до н.э. произошла знаменитая битва при Каннах между войсками Римской республики и карфагенского военачальника Ганнибала. Теперь, спустя 1233 года здесь же столкнулись войска Римской империи под командованием Василия Воиоанна и лангобардских мятежников вместе с нормандскими наемниками.
"Мелус не смог одолеть и бежал, потеряв большинство из людей", - пишет Вильгельм Апулийский. Другой хронист, Адемар Шабанский упомянул присутствие варангов на поле боя: "В первых трех битвах норманны одержали победу, но когда они встретились с русскими (cum gente Russorum congressi), то потерпели полное поражение. Их армия была уничтожена большое количество их перевезли в Византию и там их мучали в тюрьме, пока они не умерли". Лев из Остии упоминает о катострофических потерях нормандского отряда: "Говорят, что из 250 норманнов в этой битве в живых осталось всего 10 человек".
Катепан Василий разгромил противника, чем подтверди силу и славу римского оружия. Все выжившие бежали за пределы катепаната. Второе восстание Мелуса провалилось. Сам он ушел на территорию Папского государства, чтобы оттуда продолжить свой путь к третьему восстанию, которое так никогда и не случится. От папы он отправится к императору Священной Римской империи Генриху II, получит от него титул "герцога Апулии", но умрет в 1020 году.
Норманнские наемники оказались не у дел. Их военачальник погиб в бою. Оставшиеся отступили на запад в горы. Своим предводителем они избрали брата погибшего предводителя по имени Райнульф Дренго. Возвращаться им было не куда, поэтому они стали наниматься на службу к местным лангобардским герцогам и участвовать в их бесконечных войнах.
* Кто такие Gualani «гваланы», т.е. «вандалы» не вполне понятно. В «Барийских анналах» в аналогичной роли упомянуты Guandali «гвандалы» - это, вероятно, какие-то западные славяне.
Библия дьявола – легендарное средневековое произведение, о котором сложены пугающие легенды. Что это за книга, и какое она имеет отношение к дьяволу?
Библия дьявола, или Гигантский кодекс (Codex Gigas) – это огромная рукописная книга эпохи Средневековья высотой 91,5 см и шириной 50,1 см. Вес старинного манускрипта тоже впечатляющий – 78 килограмм!
В рукописном фолианте 310 пергаментных листов. Общая их толщина вместе с обложкой 22 см.
Легенда гласит, что для создания листов гигантского манускрипта использовалась кожа грешников.
Легенда, конечно, завораживает мрачностью, но не имеет к реальности никакого отношения. В действительности Codex Gigas был создан из шкур телят. Всего на создание средневековой чудо-книги потребовалось около 160 шкур животных.
Манускрипт по большей части посвящён религиозным темам. Он содержит Ветхий Завет, Новый Завет, богословские и медицинские трактаты, исторические очерки, а также «Этимологию» Исидора Севильского – энциклопедию о всех вещах и явлениях, трактующихся с христианской точки зрения. Своего рода Гигантский кодекс – это вместилище всех знаний человека эпохи Средневековья.
Средневековая книга изобилует множеством миниатюр, маргиналий и орнаментов. Самая знаменитая иллюстрация – это огромное изображение дьявола, которое находится на листе № 290.
Устрашающий рисунок, по-видимому, произвёл большое впечатление на жителей Средневековья, которым довелось видеть фолиант. Именно поэтому Гигантский кодекс получил неофициальное название – Библия дьявола.
На этом связь рукописного манускрипта с Антихристом не заканчивается…
Восемь страниц перед изображением «врага рода людского» залиты чернилами, а ещё 8 вырваны. По чьей вине были испорчены листы манускрипта, сделано ли это было специально или не нарочно, а если сделано специально, то зачем понадобилось их портить и вырывать – вопросы, на которые нет ответов.
Возможно, это пример банального вандализма. Хотя некоторые оккультисты и поклонники теории заговоров наверняка считают, что утерянные страницы содержали уникальные сведения об истинной природе Сатаны. Другие и вовсе могут полагать, что на них был написан рецепт философского камня. В общем, без Дэна Брауна здесь не разберёшься 😀
Другая ниточка, связывающая книгу с Сатаной, – тайна её создания. Почерковеды выяснили, что Codex Gigas написал и украсил рисунками один человек. Всё бы ничего. Но речь идёт о Средневековье. Библия дьявола была создана без использования современного печатного оборудования. В XII веке, а именно тогда была создана книга, не существовало ещё даже примитивных печатных станков. Манускрипт написан и оформлен исключительно вручную. По подсчётам учёных, неизвестному создателю для этого потребовалось около 30 лет! Даже если он начал работу будучи молодым человеком, то закончил её уже в преклонном по меркам Средневековья возрасте.
Как видите, у книги мелкий убористый текст. Высота букв редко превышает 3 мм. Человек, создавший Codex Gigas, проделал титаническую работу! Автор: Benedictine monastery of Podlažice
Конечно же история создания Гигантского кодекса не могла не породить устрашающую легенду. Она гласит, что написание книги было поручено монаху. Свою работу он был обязан исполнить за одну ночь. Ситуация была безнадёжной… И тогда монах попросил помощь у Люцифера. Чёрный властелин охотно согласился помощь человеку. Вот только монаху пришлось за это отдать Сатане свою душу…
Пугающей репутации манускрипт обязан и своей мрачной и непростой историей. Гигантский кодекс, вероятно, был создан в Подлажицкой обители. Примерно через 100 лет он начал кочевать по городам и монастырям Чехии, нигде не задерживаясь более чем на век. Легенда гласит, что пребывая в Кутна-Горе, Гигантский кодекс якобы спровоцировал чуму, которая погубила всё население городка.
Масла в огонь добавлял интерес к старинному манускрипту со стороны различных оккультистов, страдающих завиральными идеями философов, алхимиков и прочей публики, которую в те мрачные века было принято сжигать на костре.
Свой многострадальный путь Библия дьявола закончила в XVII веке, когда её захватили в качестве военного трофея шведы. Книга навсегда покинула Чехию. Уникальный фолиант стал частью коллекции Шведской королевской библиотеки.
Впрочем, и там Codex Gigas не лежалось спокойно. В 1697 году случился пожар. Спасая манускрипт от огня, его выбросили из окна. Гигантский 75-килограмовый фолиант неудачно приземлился на голову человека. В итоге книгу спасли, а человека нет…
С тех пор старинный манускрипт спокойно хранится в стенах Шведкой национальной библиотеки. Никто по его вине больше не пострадал. Время от времени Codex Gigas экспонируется для широкой публики, пользуясь неизменным успехом.
Это копия.
Но музейные работники всё же предпочитают демонстрировать его натуралистичную копию. А то мало ли что может случиться… 😶
Не имею представления, насколько эффективно работают уведомления на Пикабу. Если не знаете, где искать мои публикации, вот мой канал в «телеге».
Спасибо @xarizmatik за донат, отправленный в поддержку моего блога!
В сентябре 1370 года польский король Казимир III охотился в окрестностях своего замка Пшедбуж. На второй день охоты король преследовал оленя, но "не справился с управлением", упал с лошади и получил тяжелый перелом левой голени. Вскоре у монарха началась лихорадка, от которой он скончался. С его смертью прервалась династия Пястов, представители которой правили Польшей более 400 лет. Это событие привело к кардинальным реформам и превращению Польши в государство с выборной монархией, где короля стал избирать сейм.
В 1569 году между Королевством Польским и Великим княжеством Литовским был заключен договор, по которому оба государства объединялись в одно под названием Речь Посполитая (объединение произошло на фоне угрозы поражения литовцев в войне с Россией), В новом государстве монарх по-прежнему избирался общим сеймом.
Территории Речи Посполитой на современной карте.
На королевских выборах 1587 года борьба за корону объединенного государства развернулась между шведским принцем Сигизмундом из династии Ваза (его избрание могло принести Речи Посполитой союз со Швецией, возвращение территорий в Эстонии и свободу судоходства по Балтийскому морю. Также по женской линии Сигизмунд принадлежал к польской династии Ягелоннов) и австрийским герцогом Максимилианном Габсбургом (его избрание лоббировала часть знати, получившая финансирование от брата Максимилианна, императора Священной Римской империи Рудольфа II). В ходе ожесточнных споров королем Речи Посполитой был выбран Сигизмунд.
Спустя 5 лет, в 1592 году, после смерти своего отца Юхана III, Сигизмунд унаследовал корону Швеции, в результате чего в 1594 году возникла польско-шведская уния (объединение двух монархий под властью одного короля). Однако Сигизмунд был католиком, что категорически не устраивало протестантское большинство страны. Король активно перемещался между своими королевствами, и во время его отсутствия Швецией на правах регента правил дядя Сигизмунда Карл, герцог Седерманландский, который поддерживал протестантизм и приобрёл сильную поддержку народа. В результате непопулярной политики, направленной на окатоличивание шведского общества, в 1599 году Сигизмунд был отстранён от шведского престола, а власть окончательно перешла в руки его дяди, который долгое время правил страной по-прежнему на правах регента и лишь в 1604 году был официально объявлен королём Швеции под именем Карла IX.
Не желая отказываться от своих прав, Сигизмунд вовлёк Речь Посполитую в серию войн со Швецией, длившихся впоследствии почти 60 лет. 12 марта 1600 года Сигизмунд объявил о присоединении шведской Эстляндии (северная часть нынешней Эстонии) к Речи Посполитой. Разумеется, шведы такой манёвр не оценили и, не долго думая, объявили своему бывшему монарху войну. 19 августа 1600 года 10-тысячная шведская армия под командованием Карла Сёдерманландского высадилась в Эстляндии, где к ней присоединилось четырёхтысячное местное ополчение. 13 сентября войска Карла вторглись в Задвинское герцогство и, сломив сопротивление войска местного воеводы в феврале 1601 года подошли в район Риги, где захватили город Кокенгаузен.
Ответ на вторжение на свои территории в Речи Посполитой был очень неспешным. Лишь весной 1601 года сейм принял решение о формировании армии в областях Жемайтии и Курляндии, для чего ввёл новые налоги. Пока собиралась основная армия, сопротивление шведам оказывали войска литовского гетмана Христофора Радзивилла, которые отбили у шведов несколько городов, в том числе Кокенгаузен. Во второй половине августа Карл во главе своей 14 тысячной армии приступил к осаде Риги, которая, впрочем, вскоре закончилась провалом. В шведской армии начались голод и болезни, в результате чего её численность сократилась до 9 тысяч человек, а на горизонте уже замаячили поляки, которые наконец собрали армию и выдвинулись на деблокаду Риги. Опасаясь разгрома, Карл решил снять осаду города и отошел на север, а вскоре и вовсе отбыл в Швецию, оставив в ряде городов и замков Задвинского герцогства гарнизоны общей численностью около 7 тысяч человек. В последующие 5 лет шла вялотекущая война, в которой преимущество было на стороне польско-литовского войска, которое вернуло под свой контроль большую часть укреплений Задвинского герцогства. Лишь после объявления себя королем Карл начал подготовку к новому вторжению и объявил сбор налогов на формирование армии. Стоит отметить, что финансовую поддержку Карлу также оказал Борис Годунов, который хотел военной кампанией шведов отвлечь поляков от поддержки деятельности Лжедмитрия I.
Борис Годунов
В августе 1605 года шведские войска вновь высадились на земли Речи Посполитой и опять осадили Ригу. В середине сентября на место событий прибыл Карл IX и, объединившись с корпусом своего военачальника Леннартссона во главе 10-тысячной армии, также отправился в наступление на Ригу. Параллельным ему курсом шли польско-литовские войска под командованием польского гетмана Ходкевича, однако из-за своей малочисленности и заболоченной местности они не могли атаковать противника. 26 сентября две армии максимально сблизились друг с другом, и Карл IX принял решение атаковать вражеское войско. На следующий день состоялась "Битва при Кирхгольме".
Шведы имели большое численное превосходство: 13 500 человек (11 тыс. пехоты и 2500 кавалеристов) против около 4500 человек у поляков (2500 крылатых гусар, 1300 пехотинцев, а также несколько сотен татарских всадников и казаков). Перед битвой оба войска заняли оборонительные позиции. Шведы расположились на холме с опорой левого фланга на болотистую местность, а правого — на холм и деревню Кирхгольм. Войско Ходкевича встало на противоположном холме, опираясь на свой укреплённый лагерь над р. Двиной. Противников разделяло около 1,5 км поля, которое делило высохшее старое русло Двины с небольшим ручьём.
Чтобы вытащить шведов из их оборонной позиции, Ходкевич с утра отправил на поле отряд легкой конницы, на который, впрочем, шведы не отреагировали, и две армии продолжили стоять в бездействии. Около полудня Ходкевич решил применить хитрость - он изобразил, что его армия снимается с позиций и начинает отступление. Прием сработал, и Карл IX отправил часть пехоты в атаку. Перейдя ручей, шведы начали подниматься на холм, однако были встречены стрелковым и артиллерийским огнём. Затормозив наступление врага, Ходкевич направил на него тяжеловооружённую конницу: Отряд из 300 гусар, не обращая внимания на потери, вдребезги разнесли шведские построения. В это же время польская кавалерия атаковала шведский левый фланг, после чего вновь пошла на хитрость, изобразив отступление. Шведы снова купились и отправили в погоню свою кавалерию, разрушая собственный строй пехоты. Польские гусары быстро перегруппировались и, воспользовавшись неразберихой, врезались во вражеские боевые порядки и разгромили весь левый фланг армии Карла.
Вскоре и правый фланг шведов был опрокинут крылатыми гусарами Петра Сапеги. Пытаясь переломить ход битвы, Карл IX бросил в бой свои последние резервы – несколько эскадронов рейтаров и королевскую гвардию (около 700 человек). Однако и тут удача была не на стороне шведского короля. Гусарский отряд под руководством ротмистра Ляцкого совершил обходной манёвр и на полном скаку влетел во фланг королевской гвардии. Это был финальный удар, после чего шведское войско обратилось в бегство. Польская кавалерия гналась за противником на протяжении 9 км, беспощадно рубя всех, кого удавалось догнать. Короля Карла IX от плена спас ливонский дворянин Генрих Вреде, отдавший ему свою лошадь и вследствие чего погибший в бою(в качестве награды его вдова получила в 1608 году обширные владения, а его наследники получили титул баронов). В итоге шведский король с остатками войска сумел добежать до своих кораблей и отплыть обратно на родину. В Битве при Кирхгольме погибло около 5000 шведов, при том, что потери польско-литовского войска составили всего около 100 человек...
Польская гусария.
В конце 1605 года между Речью Посполитой и Швецией было заключено перемирие до 31 октября 1608 года, в течении которого продолжали происходить мелкие стычки между отрядами двух государств. В 1608 году, воспользовавшись рокошем против Сигизмунда, Швеция нарушила перемирие, возобновила боевые действия и по старой традиции осадила Ригу. Карл IX теперь планировал не только завоевать Задвинское герцогство, но и вторгнуться на территорию Великого княжества Литовского. 28 февраля 1609 года в Выборге был заключён русско-шведский союзный договор. Русский царь Василий Шуйский отказывался от претензий на Ливонию, а Карл IX посылал в Россию для борьбы с самозванцем Лжедмитрием II корпус генерала Якоба Делагарди. Войска же Речи Посполитой под командованием Ходкевича вновь, уже в третий раз за последние 7 лет, начали операцию по деблокаде Риги.
Ян Кароль Ходкевич
24 марта в сражении при Салисе польская флотилия разгромила шведскую эскадру, блокировавшую Ригу, а затем войска Ходкевича уже на суше вынудили шведов снять осаду с города. В июле Сигизмунд III объявил войну России и уведомил Ходкевича, что снабжение войск в Ливонии прекратится и все силы будут брошены на взятие Смоленска. После этого активные боевые действия в Ливонии прекратились, так как не получавшие жалованье польско-литовские войска отказались продолжать службу. Силы же шведской армии также были истощены, и фактически в польско-шведской войне наступило перемирие. Сигизмунд же приступил к осаде Смоленска, о которой пойдёт речь в следующей части.
«Он шёл в бой с открытым забралом, а спустя неделю его ноги ещё торчали из придорожной канавы, пугая прохожих…»
Забрало как элемент рыцарского доспеха появилось примерно в XIV веке. Оно представляло собой подвижную часть шлема, предназначенную для защиты лица и глаз воина. Усиленная защита лица, достигалась в ущерб обзору. Основной тактикой рыцарской конницы был прямой таранный копейный удар, не требующий пристального наблюдения за полем боя. Нужно было разогнаться и ударить всей мощью в строй неприятеля, выкосив наибольшее количество врагов.
В то же время, когда конная масса завязла в строю врага (либо, в ближнем бою, при фехтовании), обзор часто имел критическое значение, поэтому рыцари нередко сбрасывали шлем или предпочитали идти в бой с открытым забралом.
Поэтому, на средневековых и современных изображениях, можно увидеть воинов с поднятым забралом. В этом случае рыцарь более адекватно оценивал окружающую обстановку и своё место в строю, за счёт увеличения сектора обзора. Действия воина становились максимально эффективными. Кроме того, поднятое забрало обеспечивало лёгкость дыхания, что конечно имело некоторое значение в бою, но вряд ли было критически важным.
Фрески художника Спинелло Аретино написаны в 1407-1408 г.г. Посвящены морской битве при Пунта Сан-Сальваторе между гвельфами и гибеллинами и возвращению Папы в Рим. События 12 века, но художник, как это часто случалось, изобразил воинов в современных ему доспехах. Обратите внимание на поднятое забрало военачальника.
Выделяют ещё одно крайне спорное преимущество поднятого забрала - возможность для военачальников громко и чётко отдавать команды, так как приказы, отданные с опущенным забралом, воины могли не услышать. Здесь хочется заметить, что рыцарскому баннеру на поле боя можно было отдать только одну команду – «В атаку!!!», после чего забыть о его существовании. Ни на какие серьёзные маневры рыцарское формирование было неспособно. Средневековые армии, как правило, не отступали – потери войска в ходе отступления часто были сравнимы с потерями в самом кровавом сражении. Солдаты просто разбегались: «Зачем нам такой командир, который убьет нас одними маршами».
Управление голосом на поле боя в грохоте сражения было невозможно (воины ничего не услышат, имея на голове толстый подшлемник и шлем (а особые оригиналы носили по два шлема – бацинет, а сверху горшковый шлем. Защиты много не бывает!!!). Сигналы на поле боя могли подаваться флагами, сигнальными трубами, посылкой гонцов, но зычный голос не имел серьёзного значения. Конечно, если не брать в расчёт мелкие стычки.
Основным минусом ведения боя с поднятым забралом является открытие критической зоны поражения. Удар в лицо мечом, копьём, кромкой щита или латной перчаткой, как правило, приводил к фатальным последствиям. Считается, что рыцарь, зная, о своих слабых местах будет готов к отражению удара в лицо, построив на этом стиль ведения боя, стиль фехтования. Правда, это чисто умозрительное, притянутое за уши утверждение.
Обратите внимание на стиль ношения забрала - по сути защитный козырёк, прикрывающий лицо от стрел, летящих по пологой траектории
Кроме того, существовала ещё одна опасность - поражение лица стрелой, арбалетным болтом или камнем (пулей), выпущенным из пращи (в Столетнюю войну широко применялись пращники). Всем известна история шестнадцатилетнего Генриха Уэльского (будущего короля Англии Генриха V) получившего в сражении при Шрусбери стрелу в лицо. Неопытный в военном деле молодой принц попытался самостоятельно извлечь стрелу, но выдернул только древко, наконечник, так и остался голове. Королевскому врачу с помощью специального изготовленного зонда удалось расширить рану и вытащить остатки стрелы. Принц выжил, но шрамы на лице, в память о событии, остались с ним на всю жизнь, а с удивительным жизнеописанием короля могли ознакомиться многие воины.
Подводя некоторый итог, можно сказать, что военное снаряжение средневековья было рассчитано не на тотальную защиту воина, а обеспечивало такую защиту, в которой он будет максимально эффективен. Выбор вариантов ношения доспеха был за самим рыцарем, исходя из его военного опыта и конечно же кошелька (многим приходилось донашивать праотеческое защитное вооружение и о модных забралах оставалось только мечтать).